К сожалению, я ничего не успела сделать. Прибежала свекровь, вытолкала меня со скандалом из палаты, пришлось уходить. Да и не верила я в мистику к тому моменту, уж за год-то должно было проклятие, или что там, сработать? А раз ничего так и не случилось, то пусть хоть обмажутся… Того, что волосы можно ХРАНИТЬ хоть всю жизнь, и использовать только когда прижмет, я как-то не учла.

Когда племянница пошла на поправку, я искренне за нее порадовалась. Когда моя Алиска зачихала, я дала ей сироп от простуды и напоила вареньем. Когда… моя дочь, моя девочка оказалась в больничной палате, бледненькая, слабая, бьющаяся в судорогах от жуткого кашля, я поняла, что облажалась по-крупному.

Я тогда не знала, как они это провернули, знала только, что в обряде были задействованы волосы моей дочери. Но моя Алиска каким-то образом получала все то, что должна была получить племянница, а та… будто бы забирала себе жизнь, удачу, здоровье моей малышки. И я совершенно не понимала, как мне вернуть все обратно. Как вообще ПОВЕРИТЬ в то, что это возможно? Только это меня и оправдывает на самом деле.

Потому что, когда твой ребенок болеет и ты точно знаешь, кто в том виноват, решение приходит само собой. Реально – само, я даже не искала его толком, слишком занятая тем, чтобы спасти дочь. Я думаю, это сама судьба дала мне знак.

Сразу скажу – я честно не думала, что обряд, который я нашла в книжке, валяющейся в больничном коридоре в отделении для тяжело больных детей, сработает. Но, несмотря на это, все равно старательно выполнила каждый пункт, каждую деталь, даже своими руками убила двух кроликов и черного как ночь петуха.

Почему-то я думала, что девочки просто снова поменяются местами. Мне казалось, что снятие порчи – это что-то вроде маховика времени: просто поворачиваешь колесо в обратном направлении и радуешься, что все стало на круги своя. Я ошибалась.

Уже спустя три дня после завершения обряда моя Алиска вернулась в строй. Жуткие приступы сошли на нет, температура пришла в норму, цвет лица улучшился… Моя доченька улыбалась, снова говорила со мной и просила включить ее любимые мультики. Мне ничего больше не нужно было для счастья. А спустя неделю, когда нас уже собрались выписывать, муж позвонил мне и сказал, что… племянница умерла. У маленькой девочки во сне просто остановилось сердце.

На похороны мы не пошли. Все дни до похорон муж только и делал, что оттаскивал обезумевшую от горя невестку от меня и Алиски – та кидалась на нас с ножом, осыпала проклятиями, в открытую, совершенно никого не стесняясь, говорила, что я ведьма и убила ее дочь, потому что порча, которую они наложили на Алиску вернулась обратно… После похорон она, видимо окончательно осознав, что дочери больше нет, повесилась на трубе в ванной. Следом за ней, ненадолго пережив их, ушла и свекровь, сердце, если оно у нее вообще было, не выдержало.

А у нас… все хорошо, как это ни странно. Дочка растет, муж любит меня так же, как раньше, работа есть, все есть на самом деле. Только покоя нет. С одной стороны, да, я спасала СВОЮ дочь от зла. А с другой… Получается, что именно я виновата в смерти троих людей, один из которых точно не желал никому зла? Можно ли считать месть оправданием? Можно ли вообще возврат проклятия считать убийством кого бы там ни было? Я не знаю. Это мучает меня.

Если честно, когда я эту историю впервые от деда услышал… В общем, думалось мне, что у старика совсем уже фляга протекла от браги и возраста – видеть чертей, домовых и прочую нечистую братию. А вот теперь… Может у нас это семейное, ну, коллективное? Потому что я тоже видел… ЭТО.

Нас из города бабушка вызвала, сказала, что дед совсем из ума выжил, что ей страшно и вообще, вдруг он буйный какой, а с другими не так уж страшно. Ну, и мы поехали – я, мама и брат мой младший. Такой себе десант по усмирению буйных – два тощих пацана 17 и 15 годков и женщина – но и дед вроде как не король ринга, старый же уже, так что должны были справиться.

К слову, на первый взгляд дед безумным не выглядел. Встретил нас во дворе, где корзинку из лозы плел, обнял всех, за стол повел с дороги, и потом нормально общался, новости выспрашивал… Обычный, в общем, дед. Ну, прибухивал слегка, ну так он этим сколько я себя помню занимается: стопочку в обед, стопочку на ужин, как он называл сей сакральный процесс, «оздоровления ради». За всю свою жизнь он от этой несчастной стопочки даже не хмелел, так только, на еду немного активнее налегал.

А потом, как наелись все, и бабушка с мамой посуду мыть ушли, дед к нам с братом поворачивается и такой «Хотите, внучата, историю про коровьего вампира?». Мы хотели. Мы ОЧЕНЬ хотели. Ну, он и рассказал.

– Я о таком токма от своей бабки слышал, а та вроде как видящей была, на здоровье народ заговаривала, травы с кореньями сушила, ну, и со всяким таким дружбу водила. Вот она мне и говорила, что водятся в некоторых домах нечистые, анчутками их звать. Злые – не злые, но пакостят много, избавляться от них надобно. Я тогда ток отмахивался, зачем, мол, мне, комсомольцу, будущему инженеру, информация о всякой бесовщине. А надо было слушать, надо было…

В общем, стал я замечать, что в сарае нашем неладное творится. То снопы на сеновале развалятся, как будто кто их раскидал специально, то белена в коровьей миске валяется, то инструмент мой куда-то задевается, так что не найти… Я сперва на хулиганов подумал, вдруг детишки соседские лазают и вредят от малого ума, даже засаду хотел организовать, но потом понял, что сарай наш далековато от забора, а если бы кто во двор забирался – Найда (это собака наша) почуяла бы. А тут ничего. Тогда на зверье грешить стал, вспомнил, как у соседей ласки коров да лошадей пугал, приманки с силками выставил… Ничего! Только порванные силки-то, все перепутанное, а один раз ловушка вообще непонятно как под дверью оказалась, я в нее сам и угодил.