— Дин, а это еще не долина Харма? Что такое Харм?

— Харм, это деревня большая. Там горы, и между ними долины огроооомные, одну такую можно идти два дня.

— Там много людей? Что они там делают, есть там король?

— Много, только с трудом могут найти еды, вот и выживают все вместе. Землю пашут, хлеб растят, только мало все время. Нет там никакого короля — все одинаковые.

— А ты откуда знаешь, у тебя ведь псирты были.

— Да ходил я туда, когда мать умерла, думал, отца найду. Вышел из города, псирты закопал в лесу и пошел. Так и вернулся, только три дня пришлось в лесу просидеть — солдаты часто там ходят.

— А поближе к Валенторну нельзя остаться?

— Не, мисс, тут бандитов шайки. Они тут вокруг города кучкуются — городские и деревенские из Валенторна плохо жить стали — мало еды, и начали в леса ходить за птицей да грибами. Так они у них псирты воруют, чтоб в город вернуться, а у кого нет — просто человека забирают, мол, письмо от тебя напишем, пусть денег несут.

— Ничего себе, какой произвол.

— Вот-вот, надо скорее уходить от сюда. В двух днях дороги уже безопасно, а пока надо идти быстро, — парень, видимо не преувеличивал, шел резво, и меня подтаскивал, когда сбавляла темп в поисках грибов или ягод.

Мы дошли до конца леса, когда уже стемнело. Ни одной поганки — не сезон тут что ли? Выбрали высокое место и пошли ломать лапник. Если будет дождь, нам придется промокнуть, но строить нечем, даже ножа нет. Ломали руками и тащили в кучу, легли и накрылись платьем. Желудок, о котором здесь нельзя упоминать, предательски урчал. Интересно, а когда у них урчит от голода, как они это называют? Или в Валенторне не урчит?

Я проснулась, когда было еще темно, Дин не спал тоже. Он сидел у дерева и жевал какую-то траву — длинные палки, которые сильно хрустели. Хотелось есть.

— Вкусно?

— Да так, непонятно, мисс, попробуйте. Но эти хоть не горькие.

— Как думаешь, долго до утра?

— Думаю, нет. Но спать я точно больше не хочу. Можем тихонько идти. Воду надо найти. Тут места уже я знаю. Это от Валенторна я уходил с другого места, а конец леса тот-же. Нам вон туда, — он указал в темноту, где небо чуть начало светлеть у горизонта, на котором был хорошо виден абрис гор. — Вот за теми горами и есть долина Харма.

Я жевала полую ветку какого-то растения, похожего на ревень, что покупала весной на рынке для супа. Если не кобениться и думать о том, что это еда, то нормально.

— Так зачем вы, мисс, поручились за меня?

— Я же говорю, не знала, что выгонят.

— А знали бы? Не стали?

— Честно? Не знаю.

— Я конечно рад, что живым остался, но теперь, получается, обязан вас пристроить, раз из-за меня все, — парнишка шел впереди меня и не поворачивался. Мне было все равно, что он думает обо мне, потому что мне сейчас было страшно, и я не видела выхода из ситуации.

— Ничего ты мне не обязан, Дик. Раз дура, значит сама должна расхлебывать. Главное — до деревни доведи, потому что в лесу я точно боюсь одна остаться.

— Доведу, доведу, не переживайте. Я вас замуж отдам хорошо, пристрою.

— А вот это не надо, я сама.

— А чего это сама? Ты сама даже ложку не поднимала, не то что хозяйство содержать, неожиданно он перешел на «ты», но я решила не обращать на это внимание.

— Не переживай, я много чего умею.

— Вы не обижайтесь, но нам надо друг друга без мистеров всяких звать. А то вас не шибко люди полюбят.

— Как хочешь, так называй.

— Сестрой моей будешь. А имя какое у тебя? Я тогда на площади не слышал ничего, одурел от радости, что поживу еще, — он обернулся и хмыкнул.

— Лора Гросарио…

— Не, Не, они же сказали, забудь свою семью, и имя. Теперь ты просто Лора. Лора из Харма. Если там есть уже Лора, ты будешь «Лора из Харма, которая пришла с Диком», — он чуть остановился и показал мне молчать, приложив указательный палец к губам.

Я встала столбом. Кто их знает, может там мина какая средневековая или он услышал головорезов, но он смотрел под ноги. Я тихонько подошла и посмотрела туда же. Там было гнездо с четырьмя небольшими яичками.

— Святая яишница, а чего молчать то? Думаешь, их мать — кукушка сейчас нападет на нас и заклюет до смерти? — я засмеялась и наклонилась к гнезду.

— Не надо их трогать, — парень говорил очень серьезно, словно речь шла о том, что я собиралась вырезать деревню со стариками и детьми, а он встал на их защиту грудью.

— Мы их быстренько выпьем и все, Дин. А скорлупу заберем, чтобы родители подумали, что они улетели и счастливы в другом месте, работают в офисе на пятидневке и взяли ипотеку. Все хэппи энд, — я протянула руку, но он оттолкнул ее. Я посмотрела на него серьезно.