Шрифт:
Он дёрнулся, стряхивая её руку.
От этого «случайно подвернулся» стало вдруг больно, почти как сегодня утром, когда проспался и вспомнил, как попёрся к ней, идиот, как распинался там, чуть ли не в любви признавался. Никогда раньше его от девчонок так не торкало, никогда и ни одной не открывался настолько. И как запросто она его тогда мордой в грязь, а теперь «ну пожалуйста»...
Только сейчас было ещё больнее, потому что теперь к его ущемлённой гордости неожиданно подмешалась острая ревность. И это было так тупо – ревновать гулящую сучку! К тому же – сучку друга. К другу же.
– Кис, ну нет её на тумбочке! – открыл заднюю дверь Кирей. – Иди сама ищи.
– Не надо уже, – буркнула Маринка, – она у меня в сумке. Я вспомнила.
– Вот растеряша моя...
Кирей сунулся к ней в салон, послышалось чмоканье поцелуев, возня и сдавленный шёпот:
– Кир, ну не надо... Ну Кир!
– Да вы, блин, задолбали, там, сосаться! – зло газанул на холостых Данила. – Мы едем, или как?
С трудом сдерживаясь, но всё же прикидываясь дураком и послушно следуя указаниям Кирея, доехал до соседнего с Маринкиным двора. Голубки вышли и тут же о чём-то заспорили: Маринка размахивала руками, а Кирей их заискивающе перехватывал и пытался её обнять.
Данила старался не смотреть на них, но взгляд так и тянулся. Мазохистская колючая боль растекалась в груди, сбивала дыхание, заставляла нервно обкусывать губы.
Глянул на них в очередной раз, и, как назло, именно в этот момент Маринка сдалась напору Кирея, и дальше они почти минуту самозабвенно целовались.
Не выдержал, посигналил.
– Кирей, время!
И Маринка вдруг снова запсиховала, а Кирею опять пришлось её уламывать...
Наконец он рухнул на переднее пассажирское, обессиленно выдохнул:
– Бля-я-я...
– Нормальная, говоришь? – задыхаясь от ревности, подколол Данила. – Ну-ну.
– Да не, это на неё вот что-то нашло, уже вечером. Как будто чувствует, что у нас с тобой ещё планы. – Усмехнулся. – А может, ей рожа ей твоя битая не понравилась? И ты тоже хорош: Кирей, время! Она теперь точно не поверит, что я домой поехал, ещё названивать, чего доброго, начнёт. Говорит, прикинь, что ей кто-то там сказал, что видел меня вчера в бане с тёлками. А я ей сегодня с утра уже втёр, что дома с батей бухал... Пришлось срочно отмазываться, на тебя стрелки перевести, что ты подвалил уже за полночь и потащил в баню. И что все бабы были твои. Ты же, типа, дембель, тебе положено. Еле выкрутился, да и то, как-то... Твою мать. – Озабоченно помолчал. – Что-то её и правда, резко сорвало.
– Да просто дыма без огня не бывает, братан, – многозначительно хмыкнул Данила.
– Да не, я ей так-то поводов стараюсь не давать. Если что и бывает, то по-тихому, я ж не дурак.
– А я не про тебя, а про то, что она, может, по себе судит?
– Да ну тебя на хер, Даныч! Завязывай с этими шутками, не в кассу они. Я тебе на полном серьёзе говорю – Маринка не такая.
– Ну-ну...
Выезжая из дворов на дорогу, а потом мчась в сторону промзоны, довольно долго молчали. Предстояло оперативно и по-тихому перегрузить из фургона в гараж две тонны спирта, а настроение впахивать неожиданно исчезло. Все мысли вокруг этой... заразы.
– Любишь её, братан? – простой вопрос, а еле выдавил.
– Ну как тебе сказать... – задумался Кирей. – Я таких, как она, больше не встречал. А любовь ли это... Хрен её знает, мне особо и сравнить-то не с чем.
– А разве надо сравнивать, чтобы понять?
– Да говорю же, не знаю! – Но, помолчав, всё-таки кивнул: – Хотя да, пожалуй, люблю. Во всяком случае, прёт меня от неё конкретно. Хоть на стену лезь. У тебя такое бывало когда-нибудь?
Данила уклончиво дёрнул плечом и промолчал. Бывало, братан. И вот прямо сейчас есть.
Глава 24
Сказать, что Маринку трясло – это ни о чём. Напряжение изводило.
Всю ночь ворочалась, прокручивая в голове варианты как быть, а под утро приснился какой-то бред: они с Данилой в туалете ночного клуба, занимаются сексом. Всё как-то суетливо и пошло. Она и не хочет, и не понимает, зачем делает это, но всё равно послушно подставляется и терпит. Это снова её первый раз, ей больно, но неловко об этом сказать... и вдруг заходит Кир.
По её ногам густо бежит кровь, но она уверяет его, что это просто месячные и просит Данилу подтвердить, а тот, вместо этого, начинает вдруг её целовать – глубоко, с языком, и она отвечает, потому что, хотя и жутко неловко перед Киром, но ей так хорошо, что противиться просто нет сил...
А потом она настойчиво пытается объясниться с Киром, но он не хочет говорить – он увлечённо танцует с Ребровой «Последнее танго». У неё уже огромное пузо, Маринка смотрит на него, и знает, что это ребёнок Кира, но даже не ревнует, потому что понимает вдруг – просто нужно напоить Кира водкой, тогда к утру он забудет про беременность, и та сразу исчезнет.
Эта мысль – настоящее озарение! Просто нужно до беспамятства напоить Кира и всё будет хорошо! Всё обнулится и можно будет вздохнуть спокойно.