Но Кир не захотел. Он вообще, похоже, просто уехал. Его не было ни на сборах в концертном зале, ни потом в институте, где деканат устроил для студентов юбилейный фуршет с гигантским тортом.

Кошки на душе конечно скреблись, но Маринка усиленно гнала их прочь, без оглядки окунаясь во всеобщее веселье.

– Давай, за успех? – подсела к ней Катька, качнула стаканчиком с шампанским. – Чтобы каждому пришло по заслугам, да?

– Давай, – усмехнулась Маринка. Чокнулись, выпили. – Ты, говорят, всё-таки едешь? Как умудрилась-то?

– А, это... – отмахнулась Катька. – Не важно. – Навалилась на Маринкино плечо. – Я сегодня случайно подслушала ваш разговор с Киром... Дура ты, Иванова, вот что я тебе скажу! По всем пунктам дура! Но это и к лучшему. С удовольствием перейму твою эстафету. – Пьяненько подмигнула: – Тоже, по всем пунктам. – И пошла к выходу.

Маринка проводила её взглядом. Сказать бы, чтобы не зацепило... Ну нет, взыграло, конечно! Но как-то странно, совсем не так, как накрыло в тот раз, когда нашла в её подушке кулон. Тогда дышать не могла от боли и ревности, а сейчас... Ну просто захотелось съязвить в ответ, или крикнуть вслед какую-нибудь гадость, обозначая кто тут всё-таки на первых правах «по всем пунктам»

Вот только зачем?

Машинально сунула руку в карман, нащупала половинку сердца на собранной из разномастных обрывков цепочке. Провела пальцем по неровному краю.

Ничейное.

Один потерял и даже не заметил, другой нашёл и мог бы забрать себе, но лишь поиграл и, не моргнув глазом, вернул.

Достала кулон. Ничейное разбитое сердце. Выкинуть к чёрту?

Зажала его в кулаке. Много раз уже порывалась выкинуть, но так и не могла. Было в нём что-то такое, отчего отчаянно хотелось прижать его к губам, и от мысли об этом глаза вдруг начинало щипать слезами. В глубине души Маринка прекрасно знала, откуда эти дурацкие нежности, но чтобы думать об этом осознанно... Ну уж нет. Всё, значит, всё.

Просто напилась, короче, и потянуло на нюни. Домой пора.

По дороге к вокзалу разглядела маячивший впереди Катькин силуэт. Придержала шаг, оставшись чуть позади, но на другой путь не свернула. Так и пошли вдоль заросшего бурьяном забора психдиспансера. Жутковатое, заброшенное местечко. Народу здесь и днём бывало не густо, а сейчас и подавно – никого, и одна бы Маринка в жизни сюда не попёрлась... Но сейчас она, во-первых, была не одна, а во-вторых, до электрички оставалось всего двадцать минут, нужно было спешить кратчайшим путём.

Из-за поворота вдруг выскочили два мужика, схватили Катьку. Маринка застыла, её словно парализовало от ужаса. Катька отбивалась и кричала, но они ловко скрутили её и поволокли в кусты. И Маринка очнулась.

Накинулась сзади, отбивая подругу и крича о помощи... но уже через мгновенье их обеих впихнули в салон поджидающей у обочины тачки и куда-то повезли.

Рамза приход Данилы воспринял как должное, словно и не сомневался. Короткий инструктаж «по понятиям»: субординация в стае, плюшки от «профсоюза», личная ответственность и санкции за косяки – и в тот же вечер Данила сменил свой ржавый жигулёвский таз на праворульного япончика. Пока казённого, но с возможностью выкупить. По особой благосклонности Рамзы получил беспроцентный аванс в счёт премии, и рассчитался с остатками долгов по спирту.

Всё. Свободен от всего прошлого, чтобы верно служить настоящему.

Вот так сразу до серьёзных дел его, конечно, не пустили, но с первых же дней определили на извоз в бригаду выбивающую долги из населения – чтобы привыкал и просекал специфику настоящего ремесла. Не век же в водилах мыкаться.

Теперь Данила много времени проводил над дорожными картами, либо лично разъезжая по городу и составляя «рабочие» маршруты с учётом запасных вариантов и возможностью, в случае необходимости, быстро и надёжно спрятаться от погони. А когда шли на дело, отвозил пацанов до точки и сидел под парами, готовый гнать под двести, если вдруг нарвутся на ментов. Но это по инструкции, на деле же на ментов не нарывались – те были и в теме, и в системе, и в кормушке. Волки позорные.

Конкретно работы пацанов Данила не видел, но прекрасно понимал, что там происходит – методы и результаты «рейдов» обсуждались при нём. А иногда, прежде чем ехать домой, он выезжал на пустырь за городом и сжигал оставленные пацанами шмотки с пятнами крови. Это тоже входило в его обязанности. Пока. А в перспективе, кровавые шмотки водиле на утиль будет скидывать уже он.

Поначалу коробило. Были и бессонные ночи, и бесконечные думки, и торговля с совестью. Но постепенно что-то внутри немело.

У пацанов была своя философия: Денежный долг – это святое. Не уверен, что вернёшь – не влезай в долги. Всё.

Все должники обычно ноют за свою несчастную судьбу и особые обстоятельства, но по факту оказывается, что всегда есть что продать или куда податься. Да, многие понимают это и начинают шевелиться, только если хорошенько прижать им яйца. Понятно, что кому-то легче, кому-то тяжелее... Но если не прижимать вообще – в системе случится сбой. А когда система сбоит – наступает анархия, которая тащит за собой передел власти, бандитские войны и ещё больший мандец.