Мне даже становится неловко, когда я понимаю, какая это сила в умелых руках.

Наконец занимаем места на борту дирижабля.

Ирвин раскрывает свежую газету и делает вид, что ему совершенно нет дела до меня — еще бы, он по легенде сопровождающий беглеца и не должен никак своим видом не компроментировать ларди.

— Ты думаешь, что лани Лайя скоро вступит во владение источником? — улучаю момент поговорить, когда мы взлетаем.

Ирвин отвлекается и делает ответный жест одними бровями. Ни слова не произнес, но и так все ясно.

Наконец ирриди кладет себе на колени газету.

— Именно поэтому и закрутилась вся эта кутерьма. Ее матери нужны гарантии того, что дочь… сможет играть в политические игры.

Вздыхаю.

Моя милая наивная Лайя и тебя поглотила эта черная дыра. Я не просто так укатил в глушь с Эмбер, но и там, как оказалось, меня поджидала масса неприятных сюрпризов.

— Ей нужно переизбраться, — добавляет Ирвин. — Единственный способ, которым мы можем этому помешать — получить признание в том, что Эмбер получила яд от Лайи.

Задерживаю дыхание.

Ирвин тем временем равнодушно листает газету.

— Я не просто так говорил про предательство, — в этот миг нас обоих закрывают желтые страницы и я ловлю на себе колкий взгляд ирриди.

“Убью, если соврал”, - читается в нем.

Усмехаюсь.

Если бы я мог врать в таком.

Лайя мне нравилась, правда. Она казалась мне добродушной, потому что была глупа и не понимала интриг матери. Это казалось мне очаровательным — детское буквально видение мира. Но мне было скучно рядом.

Я даже не думал, что такое вот нежное создание может подсыпать моей жене яд.

— Шутишь, — отвечаю Ирвину. — Я не готов войти под кров семьи Э’Линн ни за какие блага.

Никогда не был и никогда не буду готов.

Ирвин едва заметно улыбается.

— Но план все еще непонятен, — перехватываю его руку у локтя. — Ты, как ирриди, должен понимать, какой защитой пользуется каждая из первых ларди и вся ее семья.

— Конечно, Дэм. Поэтому вы встретитесь один на один и ты вытащишь из ее волос то, что мешает ментальному воздействию. Обычно это булавки. А дальше придется ей внушить кое-что, что расстроит планы ее матери.

Прикусываю губу. Не видел себя интриганом ни в одном из самых страшных прогнозов.

Мой отец работал таким вот внушателем в семье первой ларди. Сложно счесть сколько раз он переступал через законы чести и совести. За это советница позволяла ему держать театр, но даже этого оказалось мало чтобы утешиться и забыть о женщине, которую он когда-то любил.

Я согласен нарушить правила, но только ради себя и той, кому я верен. Я готов бороться за свое счастье и в этом я пойду до конца.

— Понял тебя.

Полет заканчивается на закате. Мы усталые и немного пострадавшие после негладкой посадки вываливаемся из дирижабря.

— Надеюсь, больше никогда не сяду в эту посудину, — провожаю таким возгласом серебристые бока.

Ирвин усмехается.

— Какой же ты неженка!

С этими словами мы углубляемся в тесные бедняцкие кварталы столицы, кишащие борделями и ларьками, где торгуют сомнительными товарами.

— Что мы делаем тут? — спустя какое-то время мне надоедает рассматривать узкие окна местных лавочек с довольно провокационными объявлениями, выставленными за стеклами.

Ирвин усмехается.

— Никогда тут не бывал?

Передергиваю плечами.

— Все время забываю, — тянет ирриди, — ты же аристократ. Хотя кое-кому это не мешает.

Кивает в сторону одного из приветливо светящихся домов.

— Шлюхи всех сортов. Включая женщин без дара или лишенных дара. Для тех мужей, которых отлучают от постели жены. Сладкое, запретное удовольствие.

— Не мог бы ты помолчать?

Ирвин улыбается совершенно бессовестной и порочной улыбкой.

— А, забыл! Вас же всех обучают как для гарема, — добавляю я.

— Я заметил, ты тоже понимаешь кое-что в ласках.

Пха! Но я ведь учился сам, а не… в специальном элитном борделе, как это делают ирриди.

Срамота!

Ирвин без стука открывает довольно неприметную дверь, украшенную бусами и моему взгляду предстает комната, набитая всеми видами нарядов. Прижимаю свой чемодан ближе к груди. Разноцветные халаты, шаровары, перевези, трусы, подчеркивающие мужские достоинства. О, святая сила!

Такое носят проституты!

И это никак не приличествует благородному мужчине!