Периодически прибывали новые гости, и мне удавалось ненадолго ускользнуть от назойливого внимания, но потом всё повторялось и тянулось бесконечно долго и нудно. Пока не появился наконец сам юбиляр. Его приход заставил всех присутствующих оставить свои развлечения и разговоры и потянуться к богато сервированному столу.

Я обрадовалась, решив, что теперь-то можно будет намертво прилипнуть к Коломойцу, когда заметила вдруг до боли знакомый силуэт среди запоздавших гостей. Обмерла. Похолодела. А ещё через мгновенье, воспользовавшись всеобщим оживлением, скользнула к выходу из нашей вип-зоны.

— Куда? — словно из ниоткуда возник рядом со мной Гордеев.

Я беззвучно выругалась.

— В туалет.

— Заблудилась? — с сарказмом вздёрнул он бровь.

Огромный плюс вип-залов в таких клубах — полная обособленность, включая и уборные: всегда чисто и не надо бродить по полутёмным коридорам и стоять в общей очереди. Но сейчас этот плюс превратился в минус: у нас тут всё было своё, включая холл и даже кухню. И нет смысла идти куда-то ещё.

— Какого хрена происходит, Слав? — безошибочно разгадал мой финт Гордеев.

Я чувствовала себя такой маленькой и жалкой на его грозном фоне, что даже голову поднять не могла.

— Я не пойду туда больше.

— Что случилось?

— Ничего. Просто не пойду. Надоело!

— Так, — увлекая обратно в сторону залы, крепко сжал он мой локоть, — сейчас ты идёшь в туалет, успокаиваешься и возвращаешься к Коломойцу.

— Нет, Игнат, ну пожалуйста! — засеменила я, упираясь каблуками в пол. — Ну пожалуйста, не сегодня!

— Ещё раз, что случилось?

— Ничего, просто мне плохо. У меня болит голова и тошнит. Ты же не хочешь, чтобы я там блеванула?

— Слушай сюда! — резко притянув к себе, почти прижался Гордеев губами к моему уху. — Ты не можешь слиться сегодня. Вот именно сегодня ты НЕ МОЖЕШЬ! Поняла?

— Ну пожалуйста… Только один раз! — По щеке скользнула слеза.

Секьюрити остальных гостей начали прислушиваться к ссоре. Гордеев с нервным выдохом мотнул головой.

— Так, ладно… За мной.

Мы вышли из вип-зоны в общую — подальше от навострённых ушей чужой охраны.

— Я говорил, что у Коломойца сейчас глобальные заморочки происходят? Так вот, сегодня один из самых важных дней. И ты не имеешь права всё херить!

— Да причём здесь я, вообще? Что я там есть, что меня нету — какая разница?

— Ты теперь часть его имиджа. И именно сегодня ты очень важная его часть.

Я подняла испуганный взгляд. Сама не верила в то, что собираюсь сказать, но других вариантов происходящего у меня просто не было.

— Вы что… собираетесь подложить меня под кого-то?

— Ну что ты несешь?!

— Тогда что?

Он шумно выдохнул, помолчал.

— Ладно, давай по-другому. Если сегодня ты доработаешь смену без выкрутасов, твой контракт будет исчерпан уже завтра. Утром же я принесу деньги и отвезу тебя туда, куда скажешь. И всё, ты свободна.

— Ты не ответил на вопрос, — упрямо нахмурилась я. — Зачем я вам так нужна именно сегодня?

— Послушай, Слав, это всё не имеет значения. Ты всё равно не поймёшь, это слишком сложно. Главное — тебе нечего бояться, и сегодня ты доберёшься до гостиницы целая и невредимая. Обещаю.

— Сегодня? — нервно усмехнулась я.

— И завтра тоже.

— Круто. А как насчёт послезавтра, после-после завтра и вообще потом, когда я останусь со всем этим дерьмом один на один?

— Ты можешь не уходить пока всё не уляжется. Тебя никто не гонит.

— То есть, ты как бы и не отрицаешь, что вне Коломойца я сейчас просто вожделенный трофей для всех этих уродов, которые только и ждут удобного момента чтобы меня трахнуть? Просто, ради спорта. Так что ли?!

— Ты себя сильно переоцениваешь, девочка, — обидно усмехнулся он. — Хапнула внимания, думаешь, на тебе свет клином сошёлся, да? Но на самом деле, стоит только перестать отсвечивать, и уже через пару недель о тебе никто даже не вспомнит. И это, между прочим, самая большая боль любой эскортницы. Звёзды всегда гаснут стремительно, запомни это. — Глянул на часы. — Всё, надо идти.

— Я не могу! — обречённо обхватила я себя руками. — Мне кажется там появился Рагиф. Он раньше работал на отца, а потом, по его же заданию, отлавливал нас с мамой, когда мы сбежали. Ты даже не представляешь, какой он моральный урод! Он… — Защипало глаза, задрожал подбородок. Слова о том, что, возможно, именно он «помог» маме повеситься, застряли в горле. — Я не хочу с ним встречаться!

— Но ведь ты даже не уверена, что это он? А даже если и так — это всё равно призрак из прошлого! Твоего отца грохнули полтора года назад. Всё! Или ты до конца жизни собираешься шугаться его бывших шестёрок?