— Давай, по-нормальному поговорим. Мы пятый день на борту, смотрим как ты кривляешься, изображая морского дьявола. А что по делу? Корабль — дрянь. Матросы — пьянь. Сивуха твоя, кстати, тоже дерьмо. Так что, либо ты рассказывай, зачем позвал, либо мы пошли обратно по каютам.

Медведь насупился и принялся забивать курительный мох в гильзу от папиросы. Молча и угрюмо, он высыпал на подстеленный лист бумаги комочки просушенного мха, растолок их пальцами и сложив листик принялся аккуратно засыпать его в папиросу, постепенно утрамбовывая когтем. Когда енот уже засобирался уходить, внезапно произнес:

— Да не мой это корабль. Я бы на такой корче в гальюн сходить побрезговал, — он устало отвалился на спинку своего кресла и закурил, уставившись в иллюминатор, — Я тут наемный капитан. Судно принадлежит судовладельческой артели.

— А свой, стало быть, просрал? — нагло поинтересовался Карачун, снова умащиваясь на табурете.

— Не просрал я! — вскинулся медведь и зло засверкал глазами, — Не просрал! Тут… ну в общем такое дело. Мы выходили с острова Капца, что на юге, с грузом в Гест. Выходили накануне штормов. У меня красавица-бригантина, быстрая как ветер. Рассчитали время. Выходило, что до начала штормов у нас неделя-полторы есть. С запасом. А как отплыли, на четвертый день напасть у нас: штурман наш от островных какую-то заразу подцепил. Серьезно так подцепил, лихорадка, шерсть полезла, глаза заплыли. Ну, мы ясно дело его в карантин, да смотрю — не довезем. Плохеет на глазах. На пятый день уже говорить не мог. Пришлось крюк сделать, да в ближайший порт курсом идти. А там, как узнали, что на борту больной, чуть все судно в карантин не поставили. Еле договорился, чтоб штурмана моего шлюпкой с борта сняли. В общем: то да се, потеряли время. За три дня до Геста нас штормом и накрыло. А шторма в южных морях — кто б на голову насрал!!! Волны выше бизани поднимались. Потрепало нас знатно. Как дошли — загадка; наверное, древние боги сберегли. Входили в гавань с таким креном, что я, перегнувшись через борт в море лапы мыл. Поставили мою рыбку на стапеле. В ремонт все деньги за ту ходку пошли.

Медведь сделал здоровенный глоток из своей кружки, и продолжил рассказ.

— Зиму кое-как пересидели, не впервой зимовать, да и запасы за сезон какие-никакие остались. А с весны — голяк. Посидели мы с ребятами до лета. Жрать нечего, денег нет, "Лоара" еще и на половину не готова, все же сильно нас трепануло. Ну и пошли мои ребята в найм по другим экипажам. Чтоб до зимы хоть что-то скопить. Ну им-то ладно, матросня она завсегда требуется. А мне как? Отливы уже пошли, половина навигаций закрыта. На оставшиеся — очередь на бирже на годы вперед. Дружок старый подсобил, в обход биржи, напрямую судовладельческой артели меня представил. Вот они мне закрывающий рейс в столицу и предложили. Я, как это корыто в первый раз увидел, чуть по Древу не отправился с тоски. Это же утиль плавучий! Ну, а с другой стороны — куда деваться? Как "Лоару" отремонтируют — там и провизию закупать надо, и расходные. В общем, подписал. Котолак, что здесь до меня капитанствовал, так тот аж пританцовывал от радости, когда я судно принимал, пидор. А знаете, как принимал? Закрыл лапой один глаз…

— Да погоди ты! — енот пододвинул свой стакан ближе к капитану, с явным намеком на продолжение банкета, — Я в этих ваших премудростях корабельных все равно не шарю, так что можешь не грузить. Ты мне лучше вот что поведай — я так понимаю, команду ты прямо в порту набирал?

— Ааа, этих, — медведь угрюмо махнул лапой куда-то себе за спину, — Да, в порту. На биржах сейчас ловить нечего. Все толковые матросы по рейсам ходят, лето же. В списках одна шваль. Эти сами приблудились. Подошел старший их, тот, с белым пузом. Он остальных и подтянул. Команда — говно. Алкаши все до единого, да и мутные. Верняк, из "сбитых летчиков". Но выбора никакого. Грот-мачту от бизани отличают — и то дело.

— И что думаешь, не врет? — Рейс качался на гамаке в прохладе трюма, — А толково ты это придумал, с гамаком. Действительно, качка практически не ощущается!

— Все придумано до нас. И нет, думаю не врет. Мозгов у него маловато меня наебывать, — Карачун потянулся к бочке и зачерпнул очередную кружку вина, — Ты уже догадался, да?

— Думаешь в экипаже крыса?

— Думаю, что все до одиного. Сам подумай, какой смысл сработанному экипажу идти на этой плавучей помойке, да еще и маршрут опасный, дальше некуда? Доведут нас до перешейка, а там остается только дождаться своих дружков. Тут даже захватывать ничего не надо, запрут кэпа в каюте и всех делов.

— Ладно, пока думаем, что кругом одни враги. Что делать будем? До перешейка два дня пути. Команду — за борт? За ночь, если не шуметь, управимся. Ножом по горлу и в воду!

— Экий ты кровожадный, Рейс! — енот притворно округлил глаза, — Душегуб! Убивец! А кораблем управлять ты умеешь, киллер хренов? Вооот, то-то и оно! Как ни крути, а экипаж нам нужен!

— А мы им — нет! — прошипел маг. — Как своих собратьев на горизонте увидят, тогда уже мы отправимся плавать с перерезанными глотками.

— Хех! А ты на что? Давай, наверное, начинай время от времени в своем инвизе по кораблю гулять. Особенно ночью. Лазь везде, слушай, высматривай. Следи за настроениями. Ищи благонадежных.

От мысли, что придется вылезать из уютного гамачка и шарахаться по качающейся палубе и грязному кораблю Рейс скривился, но промолчал. Стоило один раз представить себе, как его с перерезанным горлом выбрасывают за борт, и лень тут же отступала. Предосторожности излишними быть не могут.

— Спишь, засранец?! — подкравшийся неслышно енот с размаху пнул под задницу уснувшего прямо на палубе дракончика. Тот подскочил, нелепо расставив крылья и заозирался ошалелыми глазами.

— Никак нет, господин Карачун! Просто медленно моргаю! За время моего дежурства никаких происшествий не было! — с напускной бодростью протараторил Рас.

— Хех! Молодец, хвалю! Второй день на службе, а уже врешь не краснея!

Утром прошлого дня они дошли до Перешейка. Вопреки ожиданиям, он оказался ничем иным, как цепочкой плотно расположенных друг к другу островов, отделяющих Южное море от Северного. Из-за особенностей рельефа дна, большинство проходов между островами стали не пригодны для судоходства. Единственный судоходный путь пролегал через самую гущу островков. Как сказал гризли, в нескольких местах между островами расстояние не больше, чем длина корабля. Несколько лет назад капитан одной шхуны совершил неудачный маневр, и его корабль застрял как раз в таком месте поперек прохода. Сдернуть его так и не удалось, и все судоходство по этому направлению встало до самого прилива.