Шрифт:
– Что? – опешила на это Эллия. – О чём вы говорите?
– Он был очень зол на меня… Он бил меня и таскал за шиворот даже тогда, когда всё в их армии было ещё нормально… А сейчас, после поражения, он убьёт меня…
– О чём вы говорите?
– Даже сейчас, посмотрите, – он дёрнул ногой, показывая ей цепь на лодыжке, – он приказал создать мне невыносимые условия, хотел, чтобы мне было плохо, чтобы я мучился… – Он усмехнулся громко. – А после того, как наши дали ему от ворот поворот, он вообще выйдет из себя… Он убьёт меня!
– Перестаньте! Вы не знаете моего отца!
– Я очень хорошо знаю вашего отца! Уж поверьте. Он будет мстить моей матери за поражение… Он убьёт меня…
– Да нет же! Хватит!
– Меня просто ночью столкнут в колодец и подождут, когда я утону, а матери скажут, что это несчастный случай. Вот и всё! Граф потерял последнего сына – наследника и сделает так, чтобы и в Оранте наследника не было! Он убьёт меня! Убьёт меня…
– Нет! Наоборот! Вас отпустят, он просто потребует выкуп. Только выкуп и всё! Поверьте мне! Так и будет… Будет именно так. Отец не убивает пленных, даже простых солдат. Я знаю. Я как-то разговаривала с сержантом Олдером, он уже много лет служит в армии отца… Он говорил, что солдат не убивают по приказу отца. Он объявляет выкуп, а через три месяца, если выкупа не будет, он отпускает всех пленных по домам. Так неужели вы думаете, что он убьёт вас?
– Да… Я так думаю… – убитым голосом шепнул Арольд и обессиленно сел на кладку колодца, хотя в последнее время старался на неё не садиться, чтобы не провоцировать кого-то, особенно старого кастеляна.
– Вы не правы! Мой отец – не изверг! Он – не волк! Он не будет губить себе подобного! Вы же граф, и он – граф… О чём вы говорите? Это безумие!
Арольд какое-то время просто потерянно молчал, глядя перед собой, медленно кивая головой, но потом шепнул опять:
– Он ненавидит мою мать, и, чтобы сделать ей больно, он убьёт меня… Вот увидите, так и будет… Так и будет… – повторил последнее упавшим шёпотом.
– Нет! Вы несправедливы к нему! Он никогда так не сделает… Ну, почему вы так думаете? Он не такой!
– Он отдаст меня своим головорезам… этому лысому уроду, чтобы он опять ломал и резал меня… – он говорил уже не ей, он просто шептал это с потерянным видом в пространство перед собой, озвучивая свои мысли, свои страхи.
И Эллия шагнула к нему, порывисто сжала лежащую на колене руку за запястье, заглянула в лицо, в глаза.
– Нет… Этого не будет, Арольд… – она впервые обратилась к нему по имени. А он глянул на неё в упор и шепнул:
– Помогите мне…
– Что? – она шепнула в ответ.
– Помогите мне… Отпустите меня…
– Я?! – Она аж отшатнулась от него, отпуская его руку.
– Вы одна здесь жалеете меня… больше никто… Ну, может, только эта ваша… с кухни… Как вы там её назвали? Нанн? Ваш кастелян вообще меня чуть в колодец не столкнул… – Дёрнул подбородком Арольд себе за спину.
– Ролт? Не может быть!
– А-а-а… – Он бессильно несколько раз повёл головой туда-сюда и сполз на землю под прямым взглядом дочери графа Годвина.
И тут от кухни позвали:
– Миледи? Мы вас потеряли!
Эллия шагнула назад, отходя спиной, ещё шаг и ещё, потом развернулась и пошла к кухне. Арольд на этот раз даже взглядом её не проводил.
ГЛАВА 12
Сколько отчаяния, сколько боли она смогла прочитать в его потухшем взгляде.
Почему? Почему он так боится отца? Да не будет этого никогда! Никогда отец не отдаст приказа на то, чтобы убить его. Никогда!
Как он сказал: «Он бил меня и таскал за шиворот…» Где-то так. Странно. О том, что отец может ударить кого-нибудь по лицу, Эллия знала, она это видела как-то. Но то были слуги. Один раз она видела, как граф ударил человека с псарни: любимая гончая подавилась костью и хрипло кашляла два дня, а слуга с псарни поздно обратил на это внимание. Вот тогда граф и ударил его по лицу.
Слугу… Простого безродного человека! А этот Арольд, он же не простой человек, он – сын графа и будущий граф. Скоро он войдёт в нужный возраст, получит свою графскую корону и будет равен отцу в положении.
Нет, отец никогда бы не ударил равного себе. Он не такой.
Но ведь Арольда же пытали! Его пытали по приказу отца! Ему резали лицо и ломали пальцы, и отец прекрасно знал об этом, он сам отдал графского сына Аину, чтобы тот сделал ему больно, чтобы он кричал на глазах матери.
И граф, отец, приказал это!
Как? Как он мог так?
Не своими руками, так руками других?
Эллия думала об этом весь остаток дня, думала всю ночь, не могла заснуть в горестных мыслях. Думала весь следующий день. Она вспоминала лицо этого Арольда, его кашель стоял в ушах, его отчаяние всё воскрешала и воскрешала память.
Бедный… Бедный Арольд. Как же плохо ему сейчас, как больно, каким бессильным и замученным он выглядел, когда ей пришлось оставить его. Она помнила его потерянный шёпот. «Помогите мне…» Он взывал о помощи, он просил её помочь ему. Он говорил, что только она, Эллия, жалеет его здесь, и больше никто.