Я откупорил наконец бутылку и повернулся к Д'Эстре:

– Выпьем? Или сначала в душ? По очереди, – добавил я со смешком.

– Сначала душ, – быстро сказал Д'Эстре, но не двинулся с места. – И ты сильно меня недооцениваешь, если думаешь, что мои манипуляции с деньгами можно будет отследить, – он посмотрел с добродушной насмешкой. – Но ты в принципе меня недооцениваешь. Это я уже понял.

– Я постепенно исправляюсь, – сказал я уже с напускной серьезностью, наполнил себе бокал, опустился на стул и продолжил без шуток. – Твои, может, и не отследят. Но это ограниченное пространство, в ближайшее время здесь не появится ни одного нового человека, значит, прогнать через какую-нибудь мудреную программку все наши счета – дело техники. А внезапная прибыль на счету простого госслужащего с зарплатой восемьдесят тысяч в год – это, мягко говоря, вызывает вопросы. И, кстати, – я отсалютовал ему бокалом, – ты бы поосторожнее при мне про манипуляции с деньгами. Я не в финансовом отделе, конечно, но все еще агент под присягой, – я улыбнулся, давая понять, что это шутка, и в его финансы я лезть не намерен. С другой стороны – я ведь действительно агент под присягой, и если меня вытащат на свидетельское место, я буду вынужден повторить все, что он мне скажет. А сейчас закладывать его мне не хотелось совсем.

 Д'Эстре усмехнулся, тряхнув волосами, и, улыбнувшись поистине голливудской улыбкой, исчез в ванной – вполне приличной, к слову, для корабля.

 ***

 Душевая оказалась ужасающе неудобной. Наверное, чтобы люди экономили воду. Но если кожа еще могла пережить ограничение водных процедур, то мои волосы – нет. Совершив с ними все предписанные парикмахером процедуры, я увидел, что на стене загорелся индикатор: “Пожалуйста, выключите воду”.

– Жмоты, – буркнул я, заматываясь в полотенце. – Мы посреди океана!

 К Стоуну я вышел запеленутым в махровую тогу.

– Прости, я кажется вылил на себя всю норму воды, – повинился, приняв скорбный вид. – Но если не вылить на них, – я дернул себя за мокрую прядь, – по полбутылки всякой дряни, я буду одуванчиком.

 На лице Стоуна не дрогнул ни один мускул, но глаза отразили сдерживаемый смех.

– А тебя это сейчас очень расстроит? – спросил он, вздернув бровь. – Все равно неделю сидеть взаперти, а я уж как-нибудь переживу вид тебя-одуванчика, – он хмыкнул и улыбнулся самыми краешками губ. Думаю, не будь он человеком, для которого сдерживать чувства – часть повседневных рабочих обязанностей, ржал бы в голос. – Кроме того, – он кивнул на второй стул возле столика и налил шампанского во второй бокал, протянул его мне. – Это может оказаться неплохой маскировкой – если через неделю нас с тобой все же выпустят погулять.

– Не волнуйся, неплохую маскировку я нам обеспечу без пыток окружающих моим внешним видом, – я взял бокал и отсалютовал им Стоуну. – За знакомство?

 Стоун протянул свой бокал к моему, и они издали мелодичный звон.

– За знакомство, – повторил он и пригубил напиток. – Ну, что скажешь про шампанское? – спросил с искренним интересом. – Я брал курс сомелье, надеялся, что смогу внедряться куда-то кроме уличных банд, но преподаватель сказал, что я безнадежен. А мои вкусовые рецепторы годятся лишь на то, чтобы отличить чипсы с луком от чипсов с беконом.

 Шампанское было отвратительным, но я другого и не предполагал.

– Лучше не спрашивай меня о напитках и еде, если не хочешь познакомиться с моей темной стороной, – я сделал зловещее лицо, а затем поморщился. – Извини, но в некоторых вещах я и правда сноб.

 Стоун окинул меня внимательным взглядом.

– Может, я как раз не против познакомиться с твоей темной стороной, – ухмыльнулся он и добавил: – если это не потянет за собой необходимость свидетельствовать в суде, конечно, – я заметил, что он упомянул об этом уже во второй раз. Кажется, вероятность узнать обо мне что-то лишнее его действительно беспокоила. – А что сноб… – продолжил он. – Так и отлично. Будем считать – изучаю твои повадки.

– Что ж, ФБР может внести в свои протоколы, что я пью шампанское только из нескольких сортов винограда, не ем большую часть продуктов, которые можно купить в обычном супермакете, и стараюсь в принципе избегать пищи, которую не готовили специально для меня, – я присел на кровать и под недоуменным взглядом Стоуна налил себе еще вина. – Но я умею неплохо мимикрировать, и без наводящего вопроса ты бы об этом не узнал, – с широкой улыбкой я сделал большой глоток.

– О, нет, – протянул Стоун и покачал головой. – Никаких протоколов ФБР, эту информацию я намерен сохранить для целей личного пользования. Ты будешь мимикрировать под среду, а я – под тебя. Глядишь, и к финансовым преступлениям когда-нибудь пустят. Представляешь, встречаемся через полгода, а я – какой-нибудь финансовый советник, мистер фон-хрен-баум с очками на носу и дипломами в рамочках.

– Качки тут же толстеют, как только перестают качаться, – усмехнулся я и кивнул на ванную. – Если хочешь тянуться к лучшему, то стоит начать с душа. И если хочешь, можешь взять мой шампунь.

– Что, запах моего трудового пота уже ранит твои тонкие чувства? – усмехнулся он, впрочем, вполне миролюбиво, и встал. – Ладно, пойду проверю, восстановился ли водный баланс после твоего варварского истощения наших ресурсов. Насчет шампуня – я бы пока воздержался. Мне-то любой сойдет, а вот если у тебя до конца плавания закончится, будет обидно. Не хватало только аллергии какой-нибудь. Иногда из-за таких мелочей целые операции рушатся.

 Он зашел в ванную, и почти тут же я услышал шум воды – значит, водный баланс все-таки восстановился.

 Пока он мылся, я быстро переоделся в домашний костюм и слегка высушил волосы феном. Они и сами по себе высыхали в нужную форму, но ходить с мокрой головой было неприятно, а сушить при Стоуне как-то… Странно. Хотя теперь многое придется делать при нем, но все же я прекрасно осознавал, что часть моих привычек может показаться довольно глупыми и женственными для обычного человека. Не объяснять же, что внешность – это та же валюта и оружие одновременно, и это справедливо как для женщин, так и для мужчин.