Однако наиболее важную роль играли Пангейские рудники во Фракии, к востоку от реки Стримон (Струма), где добывали не только серебро, но и золото. За обладание ими начиная с VI в. до н. э. с местными жителями соперничало несколько государств. Месторождения железа и меди встречались крайне редко, причем самые важные из них опять же находились на севере – в Македонии и Фракии. Вторыми по значимости были рудники, расположенные на Эвбее и в Лаконии. Однако, хотя в более поздние времена железо из Лаконии считалось очень качественным, вряд ли они начали разрабатываться в очень ранний период. В любом случае, как правило, все это железо непросто было обработать с помощью использовавшейся в древности технологии плавления, из-за чего большое количество металла пропадало. Медь привозили с Кипра, но олова, необходимого для изготовления сплава, то есть бронзы, всегда не хватало. Вообще до сих пор неясно, каким образом в эпоху бронзового века средиземноморские цивилизации получали этот крайне необходимый им металл. Железо добывали на северо-востоке Малой Азии и еще севернее, на территории современной Армении, и, возможно, первоначально греки получали данный металл из этого региона, над которым тогда потеряли контроль хетты. Позднее, но все равно в довольно ранний период греки нашли другой источник железа – они приобретали его у этрусков, живших в центральной части Италии.

Кроме того, грекам был крайне необходим материал для строительства кораблей. Здесь нет необходимости лишний раз подчеркивать, насколько важную роль судоходство играло в жизни эллинов. Однако в непосредственной близости от моря древесину найти было нелегко, и ее в основном приходилось завозить извне – из Македонии, Фракии или знаменитых сосновых лесов на горе Ида, возвышающейся неподалеку от Трои. Не могли эллины самостоятельно обеспечить себя и дегтем, парусиной и веревками.

Нам не стоит забывать о том влиянии, которое климат оказывает на общество. На протяжении большей части года греки могли работать, питаться и разговаривать на открытом воздухе и надевать на себя сравнительно небольшое количество одежды, тень была для них дороже солнца, и все это заметно повлияло на их образ жизни. У земледельцев, даже таких трудолюбивых, как Гесиод, оставалось время для отдыха, и древние греки, как и их современные потомки, любящие посидеть в деревенских кафе, тратили большую часть времени на разговоры со своими «сородичами» – земледельцами. Горожане испытывали ту же потребность, удовлетворению которой служили колоннады, украшавшие древнегреческие города и дававшие тень или служившие навесом, под которым можно было спокойно побеседовать. Не случайно от греческого слова сто а. использовавшегося для обозначения этих портиков, происходит название такой философской школы, как стоицизм. Зима не мешала общительным грекам – Гесиод, красноречиво описывавший холод, царивший в его доме, расположенном на высокогорье, подчеркивает, что крестьянину следует работать в собственном доме, а не бездельничать и не болтать в кузнице. Этот пассаж довольно явно свидетельствует о том, чем именно большинство людей предпочитало заниматься в холодное время года.

Соответственно, жизнь греков была максимально открытой. Человек испытывал гораздо большее давление со стороны общества, чем те, кто живет в местностях, где климат заставляет людей большую часть свободного времени проводить дома. Ему было гораздо сложнее скрыться от неодобрения и намного нужнее продемонстрировать то, что считалось достойным похвалы. Устная речь играла крайне важную роль: в политике все решало ораторское искусство, а письменные памфлеты были вторичны; поэзия предназначалась для декламации, а не для чтения про себя (если, пожалуй, не считать утонченных любителей, живших уже после окончания эпохи классики). Человеку, являющемуся частью цивилизации, где огромную роль играют сиюминутные влияния и где ему некогда задумываться и планировать свои действия, необходимо всегда оставаться начеку и быть активным, и он с легкостью становится гордым и раздражительным, что очень хорошо заметно по современным жителям Греции. Северяне, возможно преувеличивающие контраст, склонны считать греков непостоянными и безответственными. Кто-то может усомниться в том, что греки в целом менее рациональны, но климат действительно влияет на ритм жизни и формирование идиом, и нам следует это учитывать.

В доисторическую эпоху Греция прошла через период палеолита (относящиеся к нему находки стали делать только недавно) и долгий период неолита, знания о котором также недавно стали значительно расширяться. Следующий за ними бронзовый век ученые разделили, основываясь на типах керамики, на три основных этапа, получившие для материковой Греции названия раннеэлладского, среднеэлладского и позднеэлладского периодов, причем каждый из них подразделяется на фазы, число которых может разниться [1] . Среднеэлладский период начался около 1900 г. до н. э. и завершился после 1600 г. до н. э., когда начался позднеэлладский, который еще называют микенской цивилизацией в честь знаменитого укрепленного города, где были обнаружены относящиеся к нему артефакты. Около 1200 г. до н. э. эта цивилизация пережила ряд серьезных потрясений и скатилась в «темные века», для которых характерна утрата письменности, но на которые пришлось начало железного века. Для выделения его ранних фаз, протогеометрической и геометрической, опять же использовались типы керамики.

Анализ археологических данных и их включение в исторический контекст – занятие крайне сложное и спорное. На протяжении этого продолжительного промежутка времени имело место множество приходов и уходов, завоеваний и переселений. Значительный прорыв, произошедший в конце бронзового века, прекрасно фиксируется и датируется, так как переселявшиеся народы пытались пробиться из Европы в Египет и были отброшены назад Рамсесом III около 1190 г. до н. э. Мы можем быть уверены, что подобные передвижения имели место и раньше. Однако важные изменения в культуре, позволившие археологам разделить бронзовый век на этапы, не всегда происходят в результате переселений или завоеваний. Наоборот, завоевание может не приводить к каким-либо сдвигам в культуре. Изучая регионы, где ярко проявились такие симптомы, как уход из старых поселений или их уничтожение, новые стили в архитектуре или одежде, изменение погребального обряда и т. д., можно прийти к вполне логичному выводу о смене значительной части населения, вероятно произошедшей в результате применения силы. Даже если это так, не стоит забывать про население, обитавшее в этих местностях ранее, которое скорее могло попасть в подчиненное положение, чем быть уничтожено или поголовно изгнано. Соответственно, в более поздние периоды оно вполне могло снова дать о себе знать или сделать существенный вклад в развитие данного региона.

Говоря о памятниках, на которых находят только вещи, способные с легкостью пережить несколько столетий под землей, например керамику, такую хрупкую, но которую практически невозможно полностью уничтожить и которая может привлекать к себе несоразмерное ее значению внимание, следует быть крайне осторожным. Какие-то выводы можно сделать, изучив планировку древних поселений и их укреплений или из самого факта отсутствия вокруг них стен, погребальный обряд и сохранившиеся до нашего времени артефакты. Благодаря усовершенствованию методики археологических исследований мы со все возрастающей уверенностью можем устанавливать сходства, различия и связи. Однако до тех пор, пока в нашем распоряжении не появятся письменные источники, созданные представителями народа, строившего эти поселения и использовавшего те или иные предметы, мы не будем знать многие вещи об их мышлении и социальных институтах. При отсутствии других источников ученым всегда будет хотеться делать далеко идущие выводы, основываясь на особенностях орнаментации керамики. Но, изучая периоды, от которых до нашего времени сохранилось больше источников разных категорий, мы далеко не всегда находим связь между орнаментацией керамики и изменениями в других видах искусства, не говоря уже о соотношениях с общественным и политическим устройством.

Древние языки также играют важную роль. Древнегреческий принадлежит к индоевропейской языковой семье, но в рамках той ее ветви, к которой он относится, между языками нет тесной связи. Он содержит довольно большое количество слов, которые мы можем отнести к числу иноземных заимствований. Многие из них, несомненно, греки почерпнули из языков, на которых говорили их предшественники. Особенно активно заимствуются топонимы. Так, в Англии до сих пор сохранилось множество кельтских названий, а в Северной Америке – индейских. Однако сохранившиеся с древних времен слова, в отличие от археологических находок, нельзя классифицировать и датировать, да и определить, сколько новоприбывших нужно в каждом конкретном случае для того, чтобы завоеванное ими население заговорило на новом языке, совсем не легко. В самой Греции существовало множество диалектов, хотя они разнились не настолько, чтобы не позволять жителям одной области понимать обитателей другой. Различия между этими диалектами и их распространение могут быть важным ключом к пониманию ранней истории говоривших на них людей, если, конечно, не забывать, что процессы складывания этих диалектов и взаимодействия между ними продолжались и в дальнейшем, а границы между диалектами были довольно изменчивы. В частности, предположение тех, кто рассуждает о первом появлении греков на полуострове, о том, что каждый диалект принадлежал отдельной компактной группе поселенцев, в корне неверно. Недавно ученые начали сомневаться, существовал ли древнегреческий язык тогда в том виде, в котором мы могли бы его узнать, и не сложился ли он только после того, как захватчики, говорившие на индоевропейском языке, ассимилировались с местным населением.

Другая группа проблем связана с устной традицией. Древние греки рассказывали множество историй о своих героических предках, и у нас нет сомнений, что в том или ином виде эти предания сохранились еще со времени существования микенской цивилизации и, пережив бесписьменную эпоху, были унаследованы эллинами более позднего времени, уже обладавшими письменностью. Греки, передававшие из поколения в поколение эти рассказы, очень трепетно относились ко всем деталям и подробностям, особенно связанным с именами и родословными. Но имеющиеся в нашем распоряжении аналогии, которых довольно много, свидетельствуют, что эти данные полезны для историков лишь в том случае, если они совпадают с содержащимися в других источниках, в том числе относящихся к иным типам. Все эти рассказы так или иначе связаны с двумя событиями – разрушением Фив и осадой Трои. Период, в который происходили эти события, представляет собой «эпоху героев» Греции. В средневековом эпосе Западной Европы подобную роль играют времена, когда жили Теодорих и Карл Великий. Историческая составляющая в поэтических произведениях, восхваляющих «эпоху героев», отсутствует, ибо задача поэта заключалась в том, чтобы доставить удовольствие слушателям. Несмотря на то что поэт, пересказывавший передающуюся из уст у уста легенду, будет считать, будто рассказывает правдивую историю, а его публика признает ее реальность, ни тот ни другие не смогут отличить достоверные факты от прекрасного вымысла. Мы также вряд ли можем, изучая сохранившиеся до нашего времени поэмы, понять, где заканчивается подлинная традиция и начинается фантазия конкретного поэта, хотя рациональные критики, как жившие в древности, так и наши современники, сделали для этого все, что могли. Еще сложнее делать какие-то выводы, изучая более поздние прозаические произведения, в которых пересказываются не сохранившиеся до наших дней поэмы. Город, названный археологами Троей VIIA, был примерно в конце бронзового века сильно разрушен в результате воздействия человеческого фактора, и это позволило некоторым современным ученым поверить, что перед ними поселение, описанное в древнегреческих легендах, и что Троя действительно была уничтожена армией греков, возглавляемой царем Микен. Однако у нас имеются серьезные сомнения по поводу датировки и подробностей этого события, и до сих пор, как и прежде, есть исследователи, которые сомневаются в том, что греки вообще разрушали Трою. Сам по себе эпос не является надежным источником, и его огромная ценность для исторического исследования заключается в случайно оказавшихся в нем сведениях о мировоззрении, обычаях и предметах материальной культуры, относящихся к какому-либо периоду в прошлом или ко времени, когда жил поэт.