Я закусила губу и потупилась.

– Неужели маленькая жрица задумала побег?

Я молчала. Только измочалила бедный стебель, который крутила в пальцах, и теперь он походил на зеленую кашицу.

– Я уже понял, что у тебя в голове ветер, но об этом и думать не смей.

– Почему? Потому что это… опасно? – я щедро приправила речь насмешкой. Пусть не считает меня трусихой! Я много раз ходила по краю, не боялась спускаться в самые глубокие и темные шахты и взбираться по отвесным скалам.

Ренн полоснул меня раздраженным взглядом.

– Ты даже не представляешь как.

– Значит, мне точно стоит там побывать.

Лестриец измученно вздохнул, медленно поднялся и отер ладонями лицо. А мне вдруг стало тоскливо.

Мы замолчали. Стало так-то неловко, я сорвала новый стебелек и сунула в его рот. Всегда делала так, когда нервничала. Поглядела украдкой на Ренна: он стоял спиной ко мне, глядя вдаль, на заснеженную вершину Одинокого Старца, над которым сияла парная звезда. «А спина у лестрийца красивая», – мелькнула шальная мысль. Увидеть бы без рубашки. Чтобы вырезать такую же из камня, естественно, не для услады глаз.

Но внутренний голос шепнул: «Да кому ты врешь, жрица? С самого первого мгновения не можешь оторвать от него взгляд, так бы и съела».

– Поспать нам сегодня, кажется, не судьба. Скоро светает.

Как будто мысли мои прочитал.

– Трава мокрая, – заметил как бы между прочим.

– И что с того, Реннейр?

Мне нравилось произносить его имя. Как будто мы знакомы уже очень давно.

– Придешь вся в росе, еще и на рассвете. Никто не будет интересоваться, где тебя носило? – он обернулся и хитро прищурился.

– Моя семья думает, что я давно сплю. Если бы отец или брат меня хватились, я бы почувствовала.

– А мать?

– Нет ее. Горы забрали.

Почти десять лет прошло, а внутри еще тянет. У нас не принято горевать об усопших, никто не уходит в никуда. Смерти нет.

Главное, повторять это чаще.

– Обещай, что больше не будешь делать глупости. Что забудешь все, о чем я тебе рассказал. Эти знания не пойдут тебе впрок.

– Поздно, Реннейр, – я тоже поднялась и встала у него за спиной. Моя макушка едва доставала ему до плеча. – Знаешь, почему нас называют искателями? Не потому, что мы добываем камни и металл и думаем лишь о том, как бы поплотней набить сундуки. Самоцветов у нас много, очень много. Так много, что камни почти утратили ценность, главного на них не купишь. Мы ищем истину, чужак. Во всем. В природе вещей, в прошлом и грядущем, друг в друге. Ищем ответы на вопросы.

Он смотрел на меня долго, не мигая. Пытался понять, сколько во мне искренности.

– Рамона… – произнес тихо и так проникновенно, что по рукам пробежали мурашки.

– Да?

– Я надеюсь, ты найдешь то, что ищешь. А теперь нам пора возвращаться.

Последние слова прозвучали жестко, а я вдруг почувствовала себя репейником, прилипшим к подолу. Если во время спонтанной прочувствованной речи вознеслась выше горных пиков, то сейчас грохнулась на землю со всего размаху.

Он хочет от меня избавиться! Я ему надоела.

Противный лестриец.

– Я тоже так считаю. Я уже отдохнула и смогу создать врата для перемещения, – ответила ему в тон и двинулась к скале, не оборачиваясь.

Я чувствовала лопатками пристальный взгляд, и рабочая одежда показалась вдруг страшно неуместной: рубашка чересчур короткая, чтобы закрыть хотя бы бедра, обтянутые перемазанными в пыли штанами. Но день был слишком тяжелым и насыщенным, чтобы я позволила себе бегать туда-сюда в платье. Когда не было публичных обрядов, предпочитала носить то, что удобно и практично.

Камень был холодным и слоистым, когда я коснулась его подушечками пальцев. Над головой нависали клочья бурого мха и топорщились перья папоротника, рядом журчала тонкая струйка водопада.

– Я не прочь освежиться, – Реннейр возник у меня за спиной и, пока не успела возмутиться, оттеснил и сунул ладони под воду. Обрушил себе на лицо и шею, напился. Его совершенно не заботило то, что рубашка вымокла, и ткань прилипла к груди.

– Никто не будет интересоваться, где тебя носило? – старательно пряча взгляд, спросила я.

– Я отчитываюсь только перед лордом. Да и то не всегда, – Реннейр стряхнул со лба последние капли. – Не думаю, что он в курсе моей отлучки. Она останется моей маленькой тайной.

Я тоже останусь его тайной.

Вдруг стало обидно. А что ты хотела, Рамона? Завтра уже забудет.

– Ладно, мне нужно сосредоточиться. Ты ведь не хочешь добираться пешком, лестриец?

– Уж изволь доставить меня на то же место, откуда похитила, – весело ответил он, опершись локтем о скалу и уставившись на меня во все глаза.