Подняв глаза, я столкнулась с ехидным прищуром де Расмуса. И внутренне вздрогнула. Похоже, он заметил нелогичное поведение нечисти. Даже будь я ненормальной темной дриадой, моя сфера - это живое. А вот если я была некроманткой, меня бы здесь принимали как свою.

Но я ответила только слегка приподнятой бровью. Мужчина выразительно поцокал языком, но все же отвернулся. Я облегченно перевела дух и почувствовала, как на второе плечо нагло уселся воробушек. Миленький. Только мертвый. И воскрешенный.

Пока ведьмаки ползали на пузе в поисках травы, я то и дело перекрывала нечисти доступ к моим потокам. И старательно отводила глаза де Расмусу. Эта наглая ехидна после каждого моего паса начинала шарить взглядам по окружающим кустам. Других же кураторов мои манипуляции не интересовали. Со мной в Лесу Страха они не первый раз и считают, что я просто мониторю территорию.

Дело в том - я в какой-то степени… умертвите. Плюс на минус необязательно дает плюс. Мои родители были готовы, что их ребенок умрет при рождении, слишком сильны они как маги. Свет и тьма всегда конфликтуют. И папа подстраховался. И во время схваток у мамы, он взял и… убил плод. Затем в мертворожденную влил темную силу. В течении трех дней кропотливо восстанавливал все жизненные потоки, чтобы я не отличалась от обычного человека. Первые пять лет моей жизни прошли очень замкнуто, велика вероятность случайно от простого заклинания сломать всю систему. И пока связи не укрепились, родители даже слуг ко мне не допускали. Но время шло, я росла, и тьма полностью поглотила свет. Вот так и получилась – темная дриада. И опытные некроманты не опознают. Но нечисть все равно не обманешь.

Ритуал, правда, был не слишком законным. Да что там скрывать – у нас за меньшее казнят. Но у чернокнижника свои правила.

Родители обеспечили, чтобы их чадушко выжило. Дриады условно бессмертны. Почему условно? Ну, если оторвать голову, новую не вырастим. Но это тоже нужно суметь. Глупо надеяться, что, облачившись в лучшее платье и с вечерним макияжем, она будет стоять и терпеливо ожидать, пока закончится акт членовредительства. Половозрелая дриада в состоянии договориться даже с червями, если речь идет о сохранении жизни. И будут всю жизнь на вас птицы прицельно гадить. А тьма существенно расширила спектр моих возможностей. Только вот… я единственная в мире дриада, которую можно залечить до смерти. Достаточно влить в меня светлые заклинания, влияющие на потоки. Но, спасибо мирозданию, дриады наделены отменным здоровьем. В общем, папочка намудрил, а я всем довольна.

Эпопея со свадьбой не просто блажь родителей. Ничто так не очищает жизненные потоки женщины, как роды. Полностью меня, конечно, это не исправит, но если я напложу хотя бы деток шесть, то моя особенность станет практически незаметной. Только роль свинки-производителя меня пока не вдохновляет.

Да что я о себе все, да о себе. Невежливо как-то. Бедный де Расмус старательно гневные лучи мне посылает. Даже неудобно, человек из кожи вон лезет, что бы показать свое недовольство, а я погрузилась в мысли.

Ничего, сейчас будем реабилитироваться.

Возле входа в портал образовалась давка. Все хотели застать момент появления с той стороны куратора драконов. Ректор удивленно вскинул брови, встречая хихикающих студентов. Все замерли в ожидании.

Арка портала вспыхнула зеленым, пропуская де Расмуса. Стоило только ему занести ногу для шага, как надменное выражение с лица Оли слетело. Побеги крапивы резко разрослись и выпустили жгучие листики. Штаны плотно облепили его весьма недурственную попку, сильнее прижав дары природы. Глаза округлились. По щекам пополз яркий румянец. О, да-а-а-а!

Де Расмус нашел меня взглядом. Я ответила ему милой улыбкой. Вас же предупреждали, господин нехороший.

Все идиотские идеи кажутся гениальными ровно до момента, когда понимаешь, что ты в полной заднице.

Сидя на крыше башни в обнимку со шпилем под сказочным звездным небом, я ругала себя и де Расмуса на все лады.

Все пошло наперекосяк с явления драконов и постепенно обрастало новыми неприятностями, как ком из грязного снега.

После волокиты с отчетами и разбором полетов я выползла из административного корпуса с одной только целью – выспаться. Но первый, кто ранним утром нарушил мои сладкие мечты, был Кеша. Материализовавшийся рядом со мной, он выплюнул сапог. Мужской. Пожеванный. А питомец у меня воспитанный, просто так чужую вещь грызть не будет. Тем более, зачем хищнику пустой сапог?

Я двумя пальцами подняла обувку. Отгрызенных конечностей внутри не наблюдалось. Сапог, надо сказать, сделан из весьма дорогой кожи с золотыми бляшками. Смущал и размер. У Лея лапа и то меньше будет.

Знак на подошве заставил меня удивленно присвистнуть. «Эль Де Боттинк» - самый дорогой и модный дизайнер обуви. За его новыми коллекциями выстраиваются очереди за несколько дней до начала продаж. Студенты себе такую пару сапог позволить точно не могли. Да что студенты. Мне пришлось экономить на всем больше полугода, чтобы купить на выпускной бал дизайнерские туфли. А если бы среди преподавателей был подпольный миллионер, местные дамочки давно бы заарканили такой трофей.

Вывод один: в Академию все-таки проникал чужой. Но территории тщательно прочесывали, странно, что эту улику пропустили.