Оли, придирчиво следивший за студентами, резко обернулся и с широко распахнутыми глазами уставился куда-то мне за плечо. Ой, а что мы такие нервные.

– Де Расмус, вы медведя никогда не видели? – я иронично проследила за кончиком меча, направленным мне в грудь. – Или хотите из меня канапе с медвежатиной сделать? Так это зомби. Мясо тухлое. Не, я, конечно, ваши вкусы не критикую, но жрать подобное…

Но великий рыжий демонолог, видимо, решил побыть героем. Или умереть героем, что собственно без разницы.

– Гарпия, отойдите! Он опасен.

Я усмехнулась. Определенно гномий самогон даже лучше настойки «Мегапофигизм». Идиоты становятся такими забавными.

– Это вряд ли. Во-первых, если с практики не вернется наблюдатель, студентов отчислят, - ребята дружно сглотнули. – Во-вторых, это выпускники. Дураки тут двенадцать лет не продержатся. Ну, и в-третьих, чем вам не угодил милый мишка?

– Тем, что явно хочет нами пообедать!

Клинок напротив моей груди качнулся. Зря он так. Мы, дриады, существа нежные и нервные. Очень не любим, когда в нас всякими железками тычут.

Клинок вырвался из руки обалдевшего хозяина и плашмя стукнул по ягодицам, потом с деловым видом спрятался в ножнах. Там и затих.

– Да как вы… - захлебнулся возмущением де Расмус.
– Это ж не левитация! Оживить металл - прорва энергии!

– Оли-Оли, – я утешительно похлопала его по локтю, – вы никогда, что ли, не слышали поговорки: бойся орка в степи, а дриаду в лесу?

Особенно в таком многовековом. Где корни деревьев уходят глубоко в землю, а кроны подпирают небо. Где путь в кустах можно только топором прорубать. Где….

Что-то меня на лирику потянуло.

Я просто щелкнула пальцами, подсвечивая охранные заклинания по периметру. Студенты-то понимают, портал откроют опять в эту же точку. Не то чтобы ректор сильно возражал против пополнения академического зверинца, который ломанется следом за нами в портал - жалко животных. Там же студенты. Юные экспериментаторы, бесстрашные герои и прочие заморочки. Нет, нечисти определенно в лесу будет лучше.

Последний раз, подкрепив психику алкоголем, я взяла де Расмуса под руку, и мы двинулись за группой студентов, осторожно пробирающихся между кустов.

Тропинок в этом лесу нет. Зато широко представлены буераки, поваленные деревья и непроходимые дебри. Оли сначала ещё изображал джентльмена: помогал перешагнуть препятствие, переносил на руках по хлюпающему мху. Марш-бросок в десяток километров заставил его плюнуть на воспитание. Меня уже только придерживали за локоток, и то, чтобы не отстать. И то, бедняжка, то о камень споткнется, то за корягу зацепится. Посверлит меня взглядом и дальше топает. А я что? Я ничего. Просто алкоголь в голове шалит, вот и развлекаюсь мелкими пакостями.

На полянку для лагеря мы вышли с апломбом. Точнее, де Расмус в очередной раз запнулся о корень и с матроской руганью полетел вперед. А впереди недальновидно шла я. Чтобы не скучно было изучать гравитацию в одиночку, де Расмус вцепился в меня, и навстречу земле я полетела первая. Пропахав носом добрый метр, только крякнула, когда мне на спину приземлился недодракон.

– Гарпия, вы как?! – заорал он прямо в ухо.
– Что с вами? Вы в порядке? Не молчите!

А я, может, и не молчу. Я, может, про себя уже пол справочника родовых проклятий озвучила!

– Оли, вы слон! – прошипела я сквозь зубы.

– Простите, – мужчина поспешно вскочил на ноги.

Подождала, пока меня приведут в правильное положение относительно земли, очистят от грязи, а потом выпалила:

– Прощу. Когда-нибудь. На ваших похоронах! Покойникам многое прощается.

Де Расмус подавился очередным монологом «прощу-прощения-не хотел» и гневно воззрился на меня. Только бесполезно это. У темных с совестью совсем туго. Она у нас явление редкое и необязательное.

Поскрипев зубами, Оли протянул мне оброненную флягу и демонстративно отошел на два шага. Осталось только к стенке отвернуться и обиженно засопеть.

Воссоединение меня с гномьим самогоном подарило мне благостное настроение. Я даже плеваться расхотела. Вот что вода животворящая делает!

Студенты тем временем нарубили лапника и развели магический костер. А пара капель настойки «Живой огонь», которые я слевитировала на красные угли, отпугнет мелкую наглую нечисть.

Де Расмус, косивший на меня одним глазом, заметил пас и демонстративно скривился.