И мы выбегаем на улицу, быстро-быстро вниз по лестнице с четвертого этажа. Мы делаем секретики – у нас есть вкладыши от жвачек, пара конфетных фантиков, перышко и бусинка, и надо найти бутылочные стеклышки, потом под деревом положить в ямку секретик, прикрыть стеклышком, присыпать сверху землей, травкой с корнями, чтоб никто не заметил, но запомнить, не забыть, где закопали. Чуть погодя старые секретики проверить, слегка пальчиком раскопать, посмотреть, что там, как в частичку калейдоскопа заглянуть.

А Маринка уже начала тополиный пух жечь, я с другой стороны двора жгу ей навстречу. Пушистый пух покрывает легкой вуалью землю, скапливаясь у бордюров белоснежными сугробами, и сгорает моментально, огонь бежит по этому покрывалу, как живой… через несколько минут наши два огня встречаются, целуются, обнимаются, потом разочарованно крутятся на месте, осматриваются и исчезают.

И мы с Маринкой бежим к качелям – если раскачиваться сильно-сильно, то можно солнышком перевернуться вокруг перекладины. Маринка длинная и худая, у нее тонкие, прямые ноги, они тянутся наверх, к небу, к самой Маринке, которая там наверху, на качелях, хохочет, раскачиваясь все больше и больше, и делает переворот. Маринка бесстрашная, такая же бесстрашная, как и красивая.

Конец ознакомительного фрагмента.