Констанций с возрастающим раздражением и тревогой следил за успехами кузена.

Вот как Аммиан Марцеллин – современник Юлиана II, офицер в его войсках и автор замечательного сочинения по истории поздней империи, пишет о реакции императора и двора на известия об успехах цезаря в Галлии:

«Все самые влиятельные придворные, признанные знатоки в искусстве лести, высмеяли хорошо продуманные планы цезаря и тот успех, что им сопутствовал. Повсюду распространялись глупые шутки, например, что он “больше походил на козла, чем на человека” (намек на его бороду); “его победы начинают приедаться”, заявляли они. “Краснобайствующий прыщ”, “обезьяна в пурпуре”, “грек–любитель” – этими и другими именами называли его. Поочередно донося их до ушей императора, жаждавшего слышать именно такие слова, враги Юлиана пытались очернить его умения. Они укоряли его в слабости, трусости и в сидячем образе жизни, и обвиняли в том, что он умеет сказать о своих победах блестящим языком».

В 360 году Констанций решился на новый персидский поход. Персы, весьма осмелевшие после неудач римлян в предыдущих кампаниях, перенесли военные действия в римскую Месопотамию и наложили руку на Армению – давнее яблоко раздора между двумя великими державами. Готовясь к походу, император потребовал у Юлиана прислать к персидской границе его лучшие войска.

Это требование не только оголяло едва восстановленную рейнскую границу и давало германцам возможности для новых набегов, но и явно свидетельствовало о недоверии сверхподозрительного Констанция к Юлиану – сводило на нет все его успехи и достижения. Да и сами галльские военные части, состоявшие преимущественного из местных жителей или германцев–федератов, восприняли распоряжение ставки без энтузиазма – идти на край света воевать непонятно за что им вовсе не улыбалось. Начался мятеж, в ходе которого цезарь был объявлен императором и облачен в пурпур.

Новой гражданской войны Юлиану не хотелось, поэтому он попытался договориться с кузеном – написал ему решительное, но вежливое и сдержанное письмо, в котором честно обрисовывал положение вещей и предлагал соглашение на основе status quo – Констанций сохраняет власть, занимается персидскими делами, а Юлиан остается в Галлии и продолжает делать то, что делал, в качестве полноправного соправителя.

В принципе, требования весьма разумные, обоснованные и скромные, учитывая, в каком «долгу» перед кузеном был Констанций.

Однако не склонный к компромиссам император потребовал от Юлиана полного и безусловного подчинения, что в принципе означало смерть – Констанций убивал и за меньшее. Юлиан это понял и перешел от переговоров к решительным действиям – выступил в поход против кузена, который все еще был в Малой Азии.

Новоявленный август, уже проявивший полководческий талант, и на сей раз действовал весьма умело – быстро овладел альпийскими проходами, взял под контроль Италию, Иллирик и Паннонию, в короткое время сумел собрать огромную армию и средства для войны. Думаю, он выиграл бы. Тем более, ему во многих случаях симпатизировало население. Однако неожиданная смерть Констанция 3 ноября 361 года избавила Юлиана от тяжкой необходимости вести междоусобную войну.

11 декабря тридцатилетний император вступил в Константинополь и был официально объявлен властителем Рима.

О внутренней политике Юлиана II обычно помнят только в связи с «гонениями» на христиан. Однако никаких гонений не было. Юлиан просто вернул другим религиям то, что при содействии Константина Великого и Констанция было отнято у них христианской церковью.

Император не скрывал своей симпатии к язычеству, честно приносил жертвы в храмах, хотел вернуть Алтарь Победы, отменил некоторые постановления о передаче культовых зданий христианской церкви.

Интересно, что, желая восстановить язычество, Юлиан пытался организовать жречество по образцу христианского духовенства, предписал им вести беседы с паствой и читать проповеди, ратовал за то, чтобы они вели безупречную жизнь. Конечно, это не вернуло авторитет древнему римскому язычеству, которое к тому времени тихо умерло своей смертью. Зато представители разных религий и религиозно-философских школ при содействии Юлиана вздохнули свободнее. Даже иудеи, чей Храм в Иерусалиме он собирался восстановить.

Кроме того, император занимался чисто экономическими вопросами – пытался навести порядок в налогообложении, смягчить налоговое бремя для беднейших слоев и ограничить произвол администрации на местах,

Не забывал он и о военных делах. Ведь на границах империи в ту эпоху всегда было неспокойно.

Ну а что же христианство?

Первым «ударом» по нему был эдикт о веротерпимости 362 года – Юлиан II уравнивал христианскую церковь в правах со всеми остальными, лишал привилегий. Но в то же время он возвращал из изгнания христианских епископов, сосланных за несогласие с «генеральной линией партии» или «еретические взгляды». И одновременно обещал большие выгоды тем, кто готов отречься от христианства.

Следующим шагом была школьная реформа. Юлиан взялся сам утверждать кандидатуры профессоров в школах и поставил вопрос: как могут преподавать Гомера, Гесиода, Демосфена, Геродота и других античных писателей те, кто отвергает их воззрения? Таким образом, он фактически лишил христиан права преподавать риторику и грамматику. Более того, христиане ставились перед выбором – получать образование языческое или не получать его вовсе (в официальных школах).