Шрифт:
Вот еще один рассказ Людмилы Петрушевской, размещённый ею на Фейсбуке.
“После визита к донне Рози, владелице прилавка на блошином рынке в Рио-де-Жанейро и моей подруге, я наскоро сделала шемизетку себе на шею из маски для сна, взят ой в самолете по дороге сюда, и драгоценностей Рози.
Заметьте, как аккуратно закрывает шею эта шемизетка (made in Lufthansa). А зачем нам показывать шею типа. Мне 83,5 года.
Шемизетка балетная, все четыре драгоценности. Особенно хорош дуэт на крошечной верхней вещице, чисто модерн.
Донна Рози сегодня дешево продала мне два кг своей драно-старой продукции и познакомила меня с поставщиками своего ювелирного товара, с мужем и женой, их зовут примерно Жоао и Мария, и они сборщики мусора на окраине Рио, называемом Пьедаче (милосердие по-португальски в Бразилии).
На фото присутствует также донна Роза из Бразилии, белая роза, посаженная мною в горшок два года назад; моя натурщица из предыдущей акварели. Она живая, на длинной ветви, вообще-то живет над перилами и над улицей, я ее притянула за лапку.
Можно топнуть отдельно на каждое фото: шемизетка в полный рост и шемизетка три четверти”.
И фото оттуда же фото:
Копеечные мониста
Татьяна Москвина писала в “Эх, копеечка!” о ненужности монет, избыточном ее участии в денежном обращении. Действительно: второй раз при моей жизни настал период, когда на копейки ничего нельзя купить, даже благословение нищего при подаянии милостыни. Да и на рубли тоже.
И Татьяна Владимировна делилась своей идеей использовать эти ровные тоненькие металлические лепешки в дизайне, при изготовлении украшений – “кулоны, браслеты, ожерелья и монисто” и даже – на одежде и елочных игрушках, предрекая копейке новую, захватывающую гламурную жизнь. Даже слово придумала для новой моды: «копелье» ( колье из копеек).
Пока это, конечно, у нее не ручная работа, а – проектная. Но ведь в любом творчестве есть этот этап: когда зреет замысел, ощущается внутренний гул созревания чего-то нового, и руки, что называется, чешутся. О, я знаю этот зуд!
Первый круг
Напомню: в нём – люди из формального общения, которое происходит при деловом общении, при знакомстве, в ситуациях, когда присутствуют самоконтроль, скованность, исполнение выбранной роли. Так мы общаемся магазине: продавец и покупатель, при посещении врача: доктор и пациент, в парикмахерской: мастер и клиент, который “всегда прав” – роли четко определены, установились в обществе, прописаны профессиональными стандартами и должностными инструкциями.
У рентгенкабинета
Очередь в районной поликлинике в кабинет флюорографии, которую я всегда без "о" называла, была немногочисленной. Электронные талоны в банках и на почте почти отучили людей от бойцового ажиотажа блюсти зорко, "кто за кем", но тут очередь была живая, и поднакопившаяся у двери кучка нескольких дам постепенно начала вспоминать, чем следует заниматься в очереди: бдить.
– Я за вами. А перед вами много?
– Да вот, – повела рукой, – все сюда.
– Медсестра вышла, жди теперь.
– По одному запускают? Раньше-то – партиями: мужчины, женщины…
– Вроде сейчас по одному.
– А… ну да, сейчас, наверное, уже по одному.
Вернувшаяся медсестра вошла в кабинет и приветливо пригласила сразу всех женщин.
– Всё как обычно, – разом успокоились ожидающие. Зашли, оголились сверху, остались в бюстгальтерах. В порядке очереди стали подходить записываться в регистрационный журнал за стеклянную перегородку.
– Дата рождения?
– Сегодня.
– О, вам сегодня 30, поздравляю с юбилеем! Краше юбилея у женщины нет.
Все призадумались: наверное, вспоминали и сравнивали свои юбилеи. Следующей даме было под 40, она в долю секунды взглядом собрала равнодушную реакцию окружающих на её тело с витилижными белыми пятнами и расслабилась. Дальше так и шли все поочередно к столу, получая порядковые номера на затертых картоночках – 37-я, 38-я, 39-я… По странному совпадению порядковые номера росли в соответствии с увеличением возраста дам, замыкающей было под 70.
И вот все встали рядком с номерками в руках, готовые к запуску на рентген, как "по возрасту становись!". Первая, 30-летняя, была в ярко-красном открытом бюстгальтере с мелкими рюшечками, узким, как описанная в стихотворении Роберта Рождественского "финишная ленточка". У следующей – позакрытее, поспокойнее. И чем дальше, тем лямки расширялись, тона успокаивались, переходя в телесные.
Каждому возрасту соответствовал фасон бюстгальтера: начиная с первого – шаловливого, яркого и открытого, до практически топа-корсета, наполовину закрывающего спину последней. Весь стихийно образовавшийся коллектив, увидев друг на друге соответствие возрастов и фасонов белья с его разными оттенками назначений, мгновенно получил подтверждение логике простых вещей. Тут, в тесном предбаннике рентгенкабинета.
Как-то читала, что «чем менее вызывающее у женщины исподнее, тем хуже у неё с личной жизнью». Но мне вспомнился разговор о белье с широкими лямками с одной моей знакомой. Это было в пору дефицита всего – и продуктов, и одежды. Я собиралась ехать в Италию, моя знакомая тетя Марина попросила привезти ей «бюстгальтер с широкими лямками, за любую цену». Грудь у нее была объемная, тяжелая, да и все тело – крупное, с силуэтом домоправительницы Фрекен Бок и лицом Госпожи Белладонны. Она работала в строительной организации, в ту пору у нее уже были внуки школьники. Наша общая с ней знакомая мне как-то проболталась, как подвыпивший муж тети Марины плакался ей, подруге семьи, в гостях, как он ревнует. Та успокаивала его: