— Иси, я тебе обещаю, что не пойду ругаться. Я ведь ничего не помню о прошлом.

— А вдруг вспомните, пока я вам рассказываю. — Служанка явно цеплялась за последнюю возможность обезопасить себя. — У меня маменька почти слепая, не может работать, а она швеёй была, отбоя от клиентов не знала. Вы ведь не помните, так я скажу. И я её единственная дочка, единственная опора, плачу помощнице по хозяйству, чтобы матушка могла спокойно жить в своём доме, а не в богадельне. Но если меня уволят…

— Не уволят. — Я сама удивилась, как твёрдо прозвучал мой голос. — Я за тебя буду до последнего стоять, глотку кому хочешь перегрызу.

Вот это я даю! Хотя, если так подумать, мне стало искренне жаль Исидорию. Девчонка она вроде хорошая, да и маму её жалко. И я в самом деле постараюсь сделать всё, чтобы не дать Иси в обиду, пусть пока и не представляю, что именно. Но мои слова вызвали какую-то неожиданно бурную реакцию.

— Ах, госпожа Элианна, хорошая вы моя, простите дурочку Иси! Простите за всё! Я же… ну, всегда вам желала самого лучшего.

— Я и не помню, за что должна тебя простить, — вставила я, а Иси, зарыдав, наклонилась и принялась целовать подол моего уже изрядно помявшегося платья.

— Вы однажды всё вспомните и поймёте, но вы уж не пытайте меня, ладно? Не хочу я говорить! Я вам про господина Дарриена скажу и про господина Нордена тоже скажу, что знаю. Но уж о большем не просите, не могу я!

— Ладно, ладно, успокойся, Иси. Рассказывай, что можешь, а там видно будет. Я обещаю, всё останется между нами.

Я расправила подол платья, а Иси, ловко вскочив на ноги, протянула мне руки и помогла подняться. Мы вышли из гардеробной и служанка, оглядев меня, поцокала языком.

— Давайте, моя госпожа, я вам причёску новую сделаю и лицо покрашу заново. А то слёзы всё испортили. Не плачьте, моя хорошая, садитесь вот лучше.

Она заботливо отодвинула стул возле туалетного столика, и, усадив меня, схватилась за расчёску.

— Ну, рассказывай, не томи, — поторопила я.

Иси тяжко вздохнула и начала:

— В общем, дело так было, госпожа Элианна. Влюбились вы, значит, в помощника нашего механика, юного Максимилиуса Дарриена. Мальчик…

— Это такой, рыженький? — выпалила я прежде, чем успела подумать.

— Да, рыжий и в веснушках. Ой, госпожа, так вы что-то помните?

— Нет, просто нашла рисунок.

— Ах, это его рук дело. Он, кроме того, что механизмы всякие изучает под руководством нашего Борка, так ещё и рисует, и, как поговаривают, подпольно создаёт порталы.

Тут Иси нечаянно дёрнула прядку, распуская причёску, и я поморщилась.

— Простите, госпожа! Клянусь, больше не повторится. Так вот, госпожа, уж не знаю, как сдружились вы с этим мальчишкой, но однажды я вас случайно увидела. Клянусь, госпожа, это случайно было! Не собиралась я за вами следить. И с тех пор, как вы меня в тайну посвятили, я вас с Максимилиусом покрывала. Почти год это длилось, а потом… потом… — Служанка судорожно втянула носом воздух. — Узнали всё господа ваши родители.

Я, тоже с трудом дыша, глянула на Иси.

— И что сделали?

— Господину Дарриену, на его счастье, удалось сбежать. Через портал, наверное, так говорят. Всё же это в тайне держится, но о том, что я знала про вас, господам вашим родителям известно. Так что они теперь за мной пристально следят, и чуть что, грозятся выгнать. Но если и выгонят, то сначала менталисту отдадут, чтобы память стёр. А уж после этого я не буду прежней Иси…

И девчонка заметно вздрогнула.

— Значит, то, что я… мы с этим Максимилиусом… полюбили друг друга, плохо?

— Очень плохо, госпожа. Ну то есть для простолюдинов это в порядке вещей, а вот для благородных особ вроде вас это… позор. И в жёны мало кто из благородных потом такую девушку возьмёт. Обычно им приходится соглашаться на брак с кем-то из торговцев или конторских служащих. А бывает, что и за гномов идут, если девушка уж совсем отчаялась.

— Но разве обязательно выходить замуж? — удивилась я, почесав ухо.

— Ох, моя госпожа, да что же это с вами там на болоте случилось? Неужели правда дух постарался? Или в аномальную зону попали, что так память отшибло? — Иси, отпустив мои волосы, всплеснула руками, потом вздохнула и снова взялась за причёску. — Незамужняя дочь — позор для благородного семейства. И наследники быть должны. А у незамужних судьба незавидная. Наследства они лишены по закону, вот и доживают век в богадельнях.

— Но получается, что, раз девушка вышла замуж за человека ниже себя по статусу, то все сразу понимают, что она… не была девственницей?

— Да, моя госпожа. Но такой девушке всё равно уже не удастся выйти замуж за равного себе, потому что перед тем, как с ней начнёт работать сваха, она обязана посетить менталиста, который сканирует ауру. А по ауре понятно, девственна ли возможная невеста. В основном, чтобы избежать позора, такую… падшую девушку сразу вносят в списки.

— Что за списки?