— Можешь высунуться и помахать провожающим, — выручил меня Бруно, словно прочитав мои мысли. Я выполнила просьбу, стараясь выглядеть как можно более искренней. Вскоре провожающие скрылись из виду, и я отвернулась от бокового окна.

— Ну что ж, Элианна, в этот момент молодой жене надлежит прощаться с домом, где провела детство и девичество, — раздался голос Бруно. — Свои советы и напутствия я тебе уже дал, но хочу сказать, что ты приятно меня удивила. Если не считать дурацкого обморока, вела себя почти безупречно. Если и впредь умеришь норов, будешь идеальной женой. Я уже сказал это господину Нордену, но повторю и тебе: вы всегда можете рассчитывать на нашу посильную помощь и гостеприимство.

— Спасибо, отец.

Я покладисто улыбнулась, наблюдая, как мы подъехали к главным воротам, по обеим сторонам которых стояли слуги. Они шустро распахнули створки, и мы медленно выехали, свернув влево, на большую дорогу. Я обернулась и смотрела, как ворота закрывают, оставляя за ними пёструю толпу и веселье. Бруно всё так же медленно поехал дальше. Ворота, наконец, закрылись, и я почувствовала себя совсем одинокой.

Слова господина Азериса почему-то вызвали в душе тёплую волну, а в глазах защипало. Да, определённо, он по-своему любит дочь и переживает за неё, но, как и большинство мужчин, тщательно скрывает истинные чувства. Вот даже помощь предложил. И это мило, хотя я сомневаюсь, что супругу эта самая помощь вообще нужна.

— Вот и машина господина Нордена. — Голос Бруно заставил меня вздрогнуть. Чуть впереди, на обочине, и правда стоял ещё один автомобиль — на вид такая же, как у господина Азериса. Хотя Антон, наверное, меня бы высмеял: для меня все машины одинаковые, особенно если одного цвета…

Я с трудом подавила горький вздох. Какой теперь смысл думать о прошлом, вспоминать Антона? Вряд ли я когда-нибудь увижу его снова, как и вообще свой родной и такой привычный мир. Я теперь вообще другой человек, и прошлое у меня другое. Только я о нём ничего не знаю…

Бруно, между тем, тоже съехал на обочину позади машины новоиспечённого зятя, заглушил двигатель и вышел. Я тяжело вздохнула. Неизвестность — хуже всего. «Папенька» открыл дверь с моей стороны и протянул обе руки. Я уцепилась за них, стараясь, чтобы приземление получилось грациозным. И почувствовала, что Бруно задержал меня в объятиях чуть дольше, чем это было необходимо.

— Будь счастлива, Лиа, — прошептал он так тихо, что я едва расслышала. — Мы сделали всё для твоего благополучия, поверь. Не держи зла.

По спине пробежал холодок, а сердце болезненно сжалось. Как будто я и правда прощаюсь с отцом… Вот теперь прежняя жизнь — и моя, и Элианны — точно закончилась. Начинается совсем другая, в которой у меня не будет больше никакой защиты и опоры. Наверное, надо было что-то ответить, но в горле застрял комок, и я только кивнула.

Мы одновременно отстранились друг от друга. Как в замедленной съёмке я наблюдала за приближением к нам Адриэна. Он будто неуловимо изменился, хотя, может, дело в моём разыгравшемся воображении? Но муж, переставший изображать радушие и благожелательность, явно обрёл привычный хмурый и суровый вид, и невольно вызывал трепет. Ноги будто приросли к земле, а сердце снова болезненно ёкнуло. Захотелось спрятаться за спину Бруно и умолять его никому меня не отдавать. Хотя это, конечно, не поможет. Я поспешила отвести взгляд.

Бруно, между тем, отвесил лёгкий поклон и слегка подтолкнул меня вперёд.

— Позвольте вверить вам свою дочь, господин Норден, с надеждой на то, что дадите ей дом, защиту и милость.

— Позвольте принять ваш ценный дар, господин Азерис, с надеждой на то, что не оставите нас без своего благословения и покровительства.

— Элианна, капюшон, — тихо пробормотал Бруно, и я поспешно натянула на голову капюшон, завесивший лицо. «Папенька» отпустил мою руку, которую перехватил Адриэн, чуть потянув за собой. Я медленно двинулась следом. Открылась дверца машины, меня ловко подхватили на руки и, как мешок с картошкой, запихнули в салон. Собственное сравнение почему-то насмешило, и я захихикала, слушая, как захлопывается дверь. Снова щелчок и лёгкий сквозняк… Я продолжала хихикать, чувствуя себя полной дурой, но остановиться не могла.

— Позвольте узнать, что вас так рассмешило, — раздался над ухом ядовитый голос, а потом заработал двигатель.

Наверное, тон мужа должен был меня отрезвить, но вместо этого моё хихиканье переросло в хохот, от которого на глазах выступили слёзы.

— Н-не з-знаю, — выдавила я, вытираясь рукавом. — Наверное, от счастья смеюсь.

— Можете уже снять капюшон, — всё так же насмешливо сказал Адриэн, и я почувствовала, как машина плавно тронулась с места.

— А если не хочу? — Кажется, мой инстинкт самосохранения окончательно сбежал.

— Ваше право.

И в салоне повисла тишина. Моя истерика закончилась так же внезапно, как и началась, и я всё-таки стянула капюшон, покосившись на спутника. Адриэн следил за дорогой. Я обернулась и увидела в окно заднего вида, что Бруно всё так же стоит на обочине, провожая взглядом наш отъезд. Интересно, это тоже часть традиции или уже его собственная инициатива? Я ещё некоторое время наблюдала за «отцом», пока он не залез в машину и не начал разворачиваться.

— Я уже принял приглашение ваших родителей провести в поместье праздник зарождения года, так что разлука не будет долгой.