— Но я не соглашалась на брак.

— Тогда почему Теодоро тебя помиловал? — она побледнела. — Что ты ему такого сказала? Или пообещала?

— Я потребовала проверку на кристалле Истины, и он посчитал меня невиновной.

Она недоверчиво прищурилась.

— Как это возможно? Ты сама призналась.

Да, Эстефания действительно сделала такую глупость: призналась во всём сразу после задержания, облегчив жизнь не только придворному магу, но, как только что выяснилось, и королю.

— И тем не менее я ничего не подливала королю Теодоро Второму.

Она задумалась. Ненадолго. Взгляды при этом бросала на меня такие, что я понадеялась, что она догадалась об обмене. Обманывать её я изначально не хотела, сильнее намекнуть не позволяла клятва, но и того, что я сказала, должно быть достаточно тому, кто лично передавал фамильные знания племяннице. Но если графиня Хаго и догадалась, то решила оставить это при себе. В её поведении не изменилось ровным счётом ничего.

— Не знаешь, бумаги уже подписаны королём?

Я спохватилась и вытащила из-за корсажа изрядно помятый и потёртый брачный контракт. Графиня развернула и начала читать, с каждым мгновением распаляясь всё сильнее и сильнее.

— Это переходит всяческие границы, — наконец раздражённо выдала она. — Нет, я понимаю, почему Теодоро настаивает на этих пунктах, но это оскорбление памяти твоего отца. Нет, брака с Нагейтом на таких условиях я не допущу. Пока не знаю как, но не допущу. Тебя нужно срочно спрятать. Не здесь. Здесь вонючка Бласкес найдёт тебя быстро.

От воспоминаний о мерзком придворном маге меня передёрнуло.

— Почему он не моется? Это какой-то обет?

— Почему не моется? — удивлённо посмотрела на меня тётя. — Он воняет из-за магии. Слишком часто использует.

Сообщение было шокирующим. Если у меня и бродили в голове мысли поступить в университет, то они сейчас благополучно её покинули. Никакая магия не стоит того, что от тебя начнут шарахаться даже привычные к тяжёлым ароматам свиньи.

— Магия так воняет? — не удержалась я.

— Его — да. Эстефания, такое впечатление, что ты всё забыла, — тётя подозрительно прищурилась. — Задаёшь странные детские вопросы.

«Потому что я — не она», — почти ответила я, но внезапно поняла, что рот я раскрываю, а звуки из него не вылетали, а ещё я внезапно поняла то, о чём смогла сказать прямо:

— Мне кажется, у меня заблокировано почти всё, касающееся магии.

Возможно, этого не следовало говорить, но тётя в любом случае потребует объяснений, почему я не знаю и не умею чего-то. Поняла ли она, что я другая Эстефания? Скорее всего. Но признавать это не стала. Возможно, это идёт вразрез с её планами? Смотрела она довольно странно, недовольно хмурилась, но посвящать меня в свои раздумья не торопилась.

Но если Эстефания смогла заблокировать перемещённой душе доступ к своим знаниям, то блок мог распространяться не только на магию. Не могло же у девушки в её возрасте не быть каких-то влюблённостей, пусть и глубоко подавляемых? Если я чувствовала её эмоции по отношению к королю, тёте или Бласкесу, значит, и остальные должна была. Но та же Эсперанса воспринималась совершенно чужой. Нет, я знала, кто это, но не чувствовала к ней ничего. Значит, Эстефания закрыла что-то личное. А ведь я оставила свою память полностью беззащитной перед ней. Не такая уж она была наивная простушка, как оказалось. И не такая неумеха, как я решила, рассмотрев набор заклинаний, что мне достался. Конечно, его вполне хватало дойти до эшафота, а на большее никто не рассчитывал. Но всё изменилось, и мне этих знаний точно будет мало. И не только о магии. Хотелось бы быть уверенной, что король, говоря о запятнанной чести Эрилейских, был не прав. Или хотя бы очень преувеличивал.

— Думаешь, Бласкес приложил к этому руку? Впрочем, что это я? Конечно, Бласкес, больше некому — забормотала тётя. — Блок должны были снять после оправдания, но почему-то этого не сделали. Наверняка Теодоро запретил.

— Его Величество считает меня преступницей, — напомнила я.

Вероятность того, что блок наложил Бласкес, существовала, но я не была в этом уверена так, как тётя, поскольку встреч с придворным магом в моей памяти нашлось мало и он ничего со мной не делал. И даже если бы он заблокировал магию, то при мне остались бы знания. Но нет, знаний не было, то есть были, но какие-то жалкие разрозненные обрывки, словно Эстефания перед обменом торопливо сортировала: это уберём, а это оставим, оно укладывается в легенду и не позволит посчитать сделку обманом. Я и сейчас не была уверена, что она меня надула, поскольку будь у меня возможность заблокировать ряд личных воспоминаний в том теле, я бы это тоже сделала. Эстефании они лишние, она своих наберёт, а мне бы не хотелось, чтобы кто-то посторонний совал туда свой нос. Но что сделано, то сделано, будем надеяться, что бывшая герцогиня со всем уважением отнесётся к моим тайнам и не будет в них заглядывать. Хотя знать её тайны я бы не отказалась: иное незнание на её уровне может стоить головы.

— Его Величеству лишь бы кого-то обвинить — отмахнулась тётя. — Ты вообще ничего не помнишь?

— Что-то помню, но странно, как если бы из детской головоломки вытащили и спрятали часть деталек. Большую часть.

И это касалось не только знаний по магии, но и воспоминаний. То, что не казалось странным при появлении в этом мире поскольку странностей и без того хватало, сейчас вылезло на первый план.

— Плохо, — тётя нахмурилась. — Нужно непременно снимать блок. Если он есть. Ну-ка.