Это было похоже на цитату Кобейна: «Лучше меня ненавидят за то, кто я есть, чем любят за то, кем я не являюсь». Она решила быть собой, не извиняясь. Почитая себя и то, кем она была. Не исправляя и не пытаясь успокоить людей в городе.

Что я был более чем готов собрать осколки, которые он оставил после себя, и я не думаю, что он заслужил хотя бы половину шанса с ней, даже если, к сожалению, ей пришлось смириться с его существованием ради сына.

Но я знал, что она никогда не простит меня, если я скажу ее бывшему парню правду.

Я сделал глоток воды.

 — Не знаю, какое это твое дело.

— Я ее бывший.

— Вы были детьми, и вы трахнулись, прежде чем вырваться из нее. Если хочешь что-то узнать о жизни Теннесси, спроси у нее, а не у меня, — я стукнул стаканом по столу.

— Не думай, что я не помню, как ты тосковал по ней, — он выглядел сердитым, задумчивым и страдающим запором. Думаю, он пытался казаться крутым.

Мои губы тронула кривая ухмылка. 

— Ты пьян.

— Может быть, и так, но ведь я тоже прав, не так ли? Устрою ли я здесь конкуренцию? Меньшее, что ты можешь для меня сделать, это быть откровенным.

— Вообще-то, Роб, я в долгу перед тобой в том, что касается Теннесси Тернер. Если мне не изменяет память, а это случается редко, я был тем, кто должен был пригласить ее на свидание все эти годы назад. Я выиграл игру.

Действительно ли я вспомнил о игре «камень-ножницы-бумага» до того, как мои яйца полностью отвалились, как будто это что-то значило?

Уатт, Кайл и Тим снимали декольте официантки и выли в потолок, а мы с Робом смотрели вниз, что было бы напряженным, если бы он смог правильно сфокусироваться в своем пьяном угаре.

— Ты серьезно все еще застрял на этом? — Его рот опустился. — Она хотела меня.

— Ты, черт возьми, бросил ее.

— Ты не знаешь всей истории.

Роб запрокинул голову и уставился на меня с такой ненавистью, что мне стало интересно, знал ли я его вообще. Я нарушил его тщательно разработанный план сделать Несси женой номер три.

Он не был готов к сопротивлению со стороны любого из нас.

Думал, он сейчас войдет и сыграет папочку для Бира и мужа для Теннесси.

Его заблокированная семья, которую он держал в запасе, на случай, если все остальное потерпит неудачу.

И это Теннесси, город, где никто не был бы так счастлив, так благодарна, что она поприветствует его обратно, как если бы у нее не было ни гордости, ни чувства собственного достоинства. Как будто она не заслуживала лучшего, чем он — черт, чем все мы.

— Тогда просвети меня.

Уатт теперь целовался по-французски с женщиной, которая определенно не была его будущей женой на моей периферии. Мне было бы хуже из-за Тринити, если бы она не покровительствовала своей старшей сестре, как будто сама все уладила со своей жизнью.

Роб выдохнул воздух, встал и выскользнул из кабины.

Он начал шагать.

— Я был слишком молод. Слишком молод.

— Как и она.

— Круз, я попросил ее прервать это.

Я увидел красный. Все, бля. Красный. Я не мог видеть ничего, кроме крови, которую я хотел взять у этого ублюдка за то, как он только что превратил Бира — чертовски удивительного ребенка, которого он не имел никакого отношения к формированию — до «этого».

— Теперь у него есть имя. И личность. Нравится. Не любит. Он рос внутри нее. Сохранить это было ее правом.

— Если бы я остался, у меня никогда не было бы шанса стать кем-то. Я хотел большего для себя.

— Ну, я рад, что ты рассказываешь мне свою версию истории после того, как так долго был таким самоотверженным и стойким. Я действительно начинаю болеть за тебя на пути этого героя к самопознанию, — саркастически сказал я. — Ты планируешь отправиться в путешествие по Европе, чтобы найти себя следующим?

— Она решила за нас обоих. Это было несправедливо, — Роб дернул себя за волосы, качая головой.

— Справедливость вылетела из окна, как только ты повернулся к ней спиной, ублюдок.

Роб потянулся за своим напитком, одним глотком опустошил его и, усмехнувшись, ударил им по столу.

Он поднял глаза, его глаза были пустыми и холодными.

— Ты все еще любишь ее.

А ты все еще нет.

Если бы он любил ее, он бы никогда не поступил так, как поступил. Или вот так.

— Просто помни, Круз. Даже если ты ее трахнул, она есть и всегда будет моим объедком. Я был там первым. Я попробовал ее первым. Я…