Теперь я веду плечами.

— Вернулась из роддома, а его вещей больше не было.

Мужчина качает головой.

— Как только тебя угораздило связаться с таким?

— А ты думаешь у вас на лице написано: “буду с тобой всю жизнь” или “сбегу при первых трудностях”? Вы все при знакомстве смелые и идеальные, а как первые проблемы, так сразу “я не готов к серьёзным отношениям”!

— Жаль, что тебе попадались дерьмовые мужики.

— Будешь уверять, что ты не такой?

— Нет. Зачем? Всё равно не поверишь. А что с остальными?

— А что с остальными?

— Ну твоя мама считает, что у тебя были ещё такие же недомужики.

— Просто с одним долго встречалась, но у нас ничего не вышло.

— И как давно вы расстались, раз твоя мать считает, что ты скоро забудешь, как выглядит мужчина?

— По-моему, это уже переросло в допрос.

— Тебе, по-прежнему, кажется, Маргаритка.

— Тогда что не так с тобой? Почему же ты один и прицепился к первой встречной матери-одиночки?

— Почему к первой встречной? У меня уже целая коллекция очаровательных матерей-одиночек и их покорённых сердечек.

— Насчёт одиночества вопрос отпадает. Такое чувство юмора просто ни одна девушка не выдержит.

Вадим не обижается на мои слова, а только смеётся.

— Да ладно тебе. Тебе оно нравится.

— Откуда столько самоуверенности?

— Никакой самоуверенности, Рит. Просто вижу, как оно есть. — и сидит, самодовольно улыбается.

Ужасный мужчина!

К счастью, мы не стали засиживаться. Вадим отвёз нас домой и даже проводил до двери. А на следующее утро, я не удивилась, когда нас снова встречали. И опять на служебной машине.

— Мне кажется, соседи скоро подумают что-то не то. — говорю вместо приветствия, пока дочка радостно прыгает рядом.

— Наоборот, они увидят какой ты пользуешься популярностью у полиции, и не станут нарушать закон о тишине. Ну, по-любому же, есть сосед с перфоратором, делающий ремонт в десять вечера? Хочешь, я с ним познакомлюсь, узнаю, как продвигается ремонт? — и такая хулиганская улыбка на губах, что не оставляет сомнений, он сделает это с превеликим удовольствием.

Я улыбаюсь, но мотаю головой.

В садике до сих пор на нас смотрели с любопытством, но как вчера фурор не произвели. Ульяна продолжала с радостью делиться новостью, что дядя Вадим работает в полиции и привёз нас на служебной машине. Всеобщее уважение было заработано.

— Маргаритка, подожди. — остановил меня Вадим, когда мы вышли из садика.

— Что?

Мужчина вытащил сначала одну мою руку из кармана пуховика, и натянул на неё шерстяную перчатку белого цвета с красивой вышивкой, потом проделал то же самое со второй рукой. Я удивлённо смотрела на свои руки.

— Ты говорила, что потеряла перчатки, а на улице холодно. Пойдём?

— Да. Спасибо, Вадим.

— Не за что, Цветочек.

А сейчас он улыбался совсем другой улыбкой. Доброй и даже, наверное, милой. На которую в ответ тоже хочется улыбнуться.

До моей работы снова ехали в переполненном автобусе. Я опять была укрыта объятиями мужчины. Мы стояли друг к другу слишком близко, но неловкости, как вчера не испытывала.

— Почему ты не приехал на своей машине?

— Ульяшке нравится кататься на служебной.

— Но зато тебе приходится потом добираться на общественном транспорте.

— Мелочи, Рит.

Вадим проводил до работы, пожелал хорошего дня и ушёл, а я снова весь день летала в облаках. Вечером меня, конечно же, встречали. С букетом из еловых веток и очередной самодовольной улыбкой. И как бы я ни хотела показать всем видом, что он не впечатлил меня — не смогла. Впечатлил.

Ульяна, по-моему, тоже не удивилась приезду мужчины. Быстро переоделась и спросила, куда сегодня поедем.

— Ульяшка, прости, сегодня только домой отвезу вас. Мне надо вернутся на работу.

Уля надула губки, но согласилась. Она уже прекрасно понимает, что такое работа, и почему нельзя её взрослым пропускать.

В четверг и пятницу всё повторилось: мужчина нас утром отвозил на патрульной машине в садик, наши с Вадимом поездки в битком набитом автобусе, а вечером уже забирал на своей. Дочка всегда ждала, что мы куда-нибудь снова отправимся, но мужчине нужно было возвращаться на работу.