— Ты приехал!

— Я же обещал, Ульяшка.

— Мы поедем за шариком?

— Ага.

— А потом заедем пиццу поесть? — дочь решила выжимать по максимуму от нового знакомого.

— Нет. — тороплюсь прервать вымогательства дочери.

Та недовольно на меня посмотрела, но сориентировалась быстро: сделала несчастную мордашку и посмотрела на Вадима.

Я тоже посмотрела на мужчину, обещая скорую расплату, если он поведётся на грустные глазки дочери.

— В следующий раз, Ульяшка.

Теперь он на меня смотрит грозно. Серьёзно? Он думает, сможет напугать меня вот этим взглядом?

— Уля, иди одевайся. — строго говорю дочери, а сама подхожу ближе к Вадиму и шиплю, чтобы любопытные уши не услышали.

— Никакого следующего раза!

— Посмотрим, и вообще вчера Ульяшка приглашала меня на ужин к вам, говорит, мама обалденно готовит.

— Вадим! — крикнула от возмущения, а остальные родители и воспитательница с интересом уставились на нас.

— Да, моя госпожа? Чего желаете? — громко, чтобы услышали все, отвечает этот клоун!

Так стыдно, мне ещё никогда не было. Я чувствовала, как под взглядами всех присутствующих лицо заливается краской, а напротив нас, сидит довольная жизнью Ульяна.

— Уля, давай быстрее одевайся. — только и говорю.

Ненавижу. Я ненавижу этого мужчину! Такого стыда я ещё никогда не испытывала. Сейчас мне было стыдно даже оглянутся и посмотреть хоть кому-то в глаза.

— Мама, а мы сегодня дядю Вадима впустим домой или опять оставим на улице? — дочка подогревает интерес публики своим вопросом.

Я стону от отчаяния, Вадим пытается за кашлем спрятать смех, а кто-то не сдерживается и издаёт приглушённые смешки. Дочка хитро улыбается и перестаёт натягивать зимний комбинезон в ожидании ответа.

Громко выдыхая, спокойно отвечаю ей:

— У дяди Вадима есть свой дом, а если ты не поторопишься, то мы не успеем в магазин.

Дочь снова недовольно смотрит на меня, но комбинезон натягивает.

— Ульяш, какая у нас мама суровая, да?

Не выдерживаю и пихаю его в бок, чтобы уже, наконец-то, замолчал.

— Ещё и драчунья.

Уля активно кивает, но продолжает обиженно одеваться. Я помогаю натянуть ей шапку, куртку, заматываю шарф и протягиваю ладонь, как обычно, чтобы она взялась и мы пошли на выход. Только Ульяна проходит мимо меня и берёт за руку Вадима.

Честно, я в шоке! Ещё и этот, на которого слов у меня нет, добивает:

— Ты идёшь или сегодня твоя очередь ночевать на улице?

Уходила я с лицом ярче свёклы. Прощания пробормотала себе под нос, а взгляд так и не смогла поднять. Какое же позорище!

— Мам, ну ты идёшь? Мы опоздаем в магазин.

Закатив глаза, я ускорилась и догнала Вадима с дочкой. Мужчина помог сначала сесть мне на переднее сиденье, потом забраться Уле в детское кресло сзади.

— Девочки, сначала заедем в одно место, а потом в магазин. — он посмотрел на Ульяну через зеркало заднего вида и добавил, — а дальше, как скажет мама.

Да неужели? То есть я всё-таки имею право голоса?

Как оказалось, заехать Вадим решил на мойку. Он пошёл оплачивать автомат, но тут же угрюмый вернулся.

— Рит, слушай, тут небольшая проблемка… — замялся мужчина, на что я вопросительно выгнула бровь и он, словно провинившийся ребёнок, выпалил на одном дыхание, — можешь тысячу мне разменять? Ну или будет сто рублей, а? Я тебе вот сразу готов перевести. Блин, не думал, что в тридцать лет у женщины денег начну просить. — Вадим застонал отчаянно, крутанулся вокруг своей оси, и уже бодрым голосом добавил, — ладно, забудь. В следующий раз помою, всё равно ты уже видела её чумазую.

— Вадим, — окликнула его и полезла в сумочку, — держите, что мы зря сюда приехали?

— Риточка, — расцвёл мужчина, — ты моя спасительница, сейчас машину сполосну и переведу тебя.

— Мам, а мы долго тут?

— Не знаю, думаю, нет.

— А дай телефон? Я поиграю.

— Нет, Уль, тут темно, давай не будешь портить глазки?

— Угу, — грустно согласилась дочь, но в следующее мгновение уже радостно заговорила, — а мне нравится как дядя Вадим меня “Ульяшей” называет. Он классный, да, мам? Давай, его на ужин пригласим?

Заиграла старая песня о главном.

— Мы с тобой уже говорили, что незнакомых людей не надо звать на ужин.