Амани не стала звонить зятю сразу из госпиталя. Даже если Далиль спал в такой час, он обязательно проснется, услышав новости о Газаль. Но, скорее всего, гений математики, как и прежде, засиделся до утра за вычислением сложных чисел. Только любимая работа не давала ему свихнуться от неизвестности и ожидания.

Так или иначе, мать эмира решила порадовать зятя хорошими новостями. Врата его дома всегда были открыты для нее. Вот и сейчас, переступая порог особняка, она убедилась, что в кабинете Далиля горит свет.

Прислуга была учтива и вежлива. Но шейха ощутила в их поведении странное напряжение. Осадила рукой управляющего, который собрался было позвать Далиля:

— Не стоит, он меня ждет.

Ковер глушил звук ее шагов. Да и нужды красться не было. Далиль наверняка услышал шум мотора, просто не успел спуститься вниз. Всегда стеснялся творческого беспорядка на своем рабочем столе, сколько Амани его помнила.

Звук голосов заставил ее остановиться. У Далиля гость, судя по всему — вот почему управляющий хотел оставить ее ожидать в холле. Шейха не хотела препятствовать разговору и уже развернулась было, чтобы спуститься вниз и указать слуге на его ошибку, но что-то заставило ее замереть на месте, а потом намеренно мягко ступать, приближаясь к двери.

— Он загнал меня в угол, когда наши разговоры попали в руки его службы безопасности. Меня не могли прогнуть и заставить работать на себя даже ЦРУ, пока личная разведка Аль Мактума не узнала обо мне все…

— Ты не предавал эмират и не разрабатывал для них смертельное оружие, Далиль. Ты сделал все, чтобы уберечь свою репутацию. Но тебе достаточно лишь принять гражданство любой из европейских стран, и там наши чувства не будут предаваться гонениям. А твое предательство не нанесло никаких потерь эмиру. Более того, все ждут примирения семей в скором времени.

— Я не могу доверять никому, Ильяс, даже тебе! — горячо воскликнул Далиль. — Если бы ты тогда не появился в моей жизни, не дал почувствовать вкус и мое истинное «Я»… Как знать, я бы никогда не охладел к моей любимой Газаль, не было бы наших разговоров, которые стали компроматом. Моя жена не вынесет такого унижения. А эмир? Я просто потеряю все…

Словно арктический холод обрушился на землю. Амани сжалась, с трудом совладав с дрожью, охватившей все тело. Пазл стремительно сошелся.

Дочь так часто жаловалась ей на некое охлаждение со стороны мужа в постели. Шейха находила нужные слова, да и преимуществ в браке Газаль и Далиля было больше, чем минусов — страсть может угасать, но дружба и взаимоуважение, общее дело уже само по себе сказочное везение.

Оказалось, все было просто. Но предположить такое Амани не могла. Бедняжка Газаль, стоит ей оправиться от одного удара по возвращению, неминуемо настигнет новый…

Так и не решив, что именно скажет зятю и как себя поведет, шейха толкнула двери, без стука перешагнув порог кабинета.

Далиль застыл, словно громом пораженный. Молодой высокий араб спортивного телосложения, стильно одетый, выронил папку с бумагами, уставившись на гостью. В представлении она не нуждалась: мать эмира знал каждый.

— Доброй ночи, Далиль, — задержав на молодом парне красноречивый взгляд, вежливо произнесла она. — Я не знала, что у тебя гость в столь позднее время. Но я приехала с хорошими новостями.

Оба присутствующих здесь понимали, что их разговор был услышан. Сглотнув, Далиль обошел стол, чтобы поцеловать руки тещи.

— Иншалла, Амани, Висам пришел в себя? Аблькисс отыскали?

— Эмир пришел в себя, и у докторов самые благоприятные прогнозы. Поисками Киры занимается лично молодой шейх Аль Мактум. Газаль гостит у него и вскоре будет дома. Подробностей, как она там оказалась, я не знаю.

— Шейха. Мое почтение, — пришел в себя гость Кемаля. — К сожалению, мне пора уезжать. Очень рад знакомству с вами.

Амани вежливо кивнула, дождавшись, пока тот выйдет прочь. Затем устало опустилась на диван.

— Я все слышала, Далиль. Сказать, что я в ярости или в гневе… не могу. Я вообще не понимаю пока, как относиться к услышанному.

— Рано или поздно об этом бы узнали, — Бин Зареми справился с волнением, взял себя в руки. — И это сейчас не имеет значения. Главное для меня — безопасность Газаль и надежда, что Аблькисс также не пострадала.

— Аллах услышал наши молитвы. Но он же назначил свою цену за эти благие вести. Как давно, Далиль?

— Больше года. До того я отрицал все, что происходило внутри, полагая, что это недуг и его можно излечить. Как оказалось, такого лекарства не придумали.

— Это разобьет сердце моей дочери. Я ценю то, что ты ее безмерно уважал и превозносил, даже… даже изменяя с мужчиной.

— Я поставлю точку в отношениях с Ильясом. Я не причиню боль моей дорогой Газаль.

— Нет, — Амани подняла глаза. — Ты обязан быть с нею честным. Ты позволишь ей самой принять решение. Развод, либо имитация фасадной семьи, где все хорошо — вам придется договорится об этом самим. Куда больше меня беспокоит реакция Висама. В чем заключалась твоя работа на Аль Мактума?