Она не под контролем у меня, и это сводит с ума. Я готова даже идти в нападение… только эта участь, хвала Аллаху, всех нас минует.

Двери переговорной открываются сами. И я застываю, не в силах сдвинуться с места, когда высокая фигура Кемаля в строгом европейском костюме попадает в поле моего зрения.

Висам выходит следом, только мне нет никакого дела до брата. Мое внимание впредь и навсегда будет приковано только к тому, кто захватил в плен душу и сердце.

Аль Мактум поворачивает голову, и, завидев меня, застывает на месте. Так мы и смотрим друг другу в глаза, не замечая никого вокруг. Ни Висама, на лице которого ярость, ни охраны, готовой в любой момент перейти в нападение… ни Далиля и Киры, замерших у входа.

На его скуле кровоподтек. А мне хочется подойти и прижать к его лицу свою теплую ладонь, чтобы исцелить одним прикосновением. Паника и готовность сделать все, лишь бы уберечь дорогого сердцу мужчину… даже забыв о том, через что он не столь давно провел меня.

Я отдаю себе отчет, что не сразу забуду. Может быть, что-то даже не прощу. Романтика похищения хороша только в сказках, а в реальности она оставила след на моем сердце. Только любовь не выбирает. Она видит куда глубже то, что скрыто от глаз. Видит в сердце того, кто любит тебя едва ли не сильнее, чем ты.

— Газаль? — Висам первым приходит в себя. — Возвращайся в ресторан. Тебя отвезут домой.

— Нет, Висам. — Для меня рушатся все мыслимые и немыслимые авторитеты. — Ты должен узнать первым. И я прошу выслушать меня, даже если мои слова тебе не понравятся. Ты однажды сказал, что свою судьбу я имею право решать сама. И знаешь, пришло это время. Я требую своего права незамедлительно.

— Мы поговорим после. Сейчас не самый…

— Прости меня, брат, но я настаиваю, мы поговорим именно сейчас. Втроем. То, что я хочу тебе сказать, изменит многое.

— Кажется, тебя уже успели опередить, сестра. — Эмир хмурится, с ненавистью глядя на Кемаля. — Оставьте нас, все.

Охрана повинуется. Далиль вроде пытается уйти, но Кира даже не двигается, и поколебавшись, он остается стоять рядом с ней.

Кемаль смотрит на меня, и в сердце разгорается неистовое пламя, которое дарит мне силы бороться за свои чувства. Они похожи на огненные крылья. И все присутствующие в зале понимают без слов, что именно происходит.

— Пойдем, сестра. Я не нарушу данного тебе обещания. Но не проси меня о том, что я изменить не в силах, — сдается Висам, кивнув приглашающим жестом в зал для переговоров…

Кемаль

Они скрываются в конференц-зале. Брат и сестра, которые почти поняли друг друга. Но между ними по-прежнему пропасть. Пропасть вековых устоев, традиций, правил приличия и многого другого, что становится стеной нашему возможному счастью.

— Шейх Кемаль, — разрывает повисшую тревогу звонкий голос Киры, определившей для себя роль миротворца, насколько это уместно в данной ситуации, — нам стоит выпить кофе, если вы не возражаете. Разговор может затянуться.

Я киваю, но не в знак согласия, скорее, отдавая должное ее участию, и смотрю прямо в глаза Далилю. Муж Газаль чувствует себя не в своей тарелке. Тем не менее, отчаянное признание супруги не стало для него ударом. Мелькает мысль, что великий математик знал обо всем еще до признания своей жены.

Мы встречались. Всего несколько раз. Я тогда довольно жестко дал ему понять, что знаю его секрет. Остальная часть наших разговоров сводилась к доказательству того, что исследования не нанесут потерь родному эмирату. Это такое негласное сотрудничество, чтобы поднять экономику на более высокий уровень.

Жду, что соперник отведет глаза, сдастся сразу — ведь свою основную войну за Газаль он уже проиграл. Но Далиль внезапно расправляет плечи, будто на него снисходит озарение, придавшее решительность и уверенность в собственных силах. Ученый держит мой взгляд, как достойный противник, а я пытаюсь понять, что же это означает.

Он загнал Газаль в угол? Запугал ее разоблачением? Мне не хочется так думать. Я считал Бин Зареми благородным человеком. Может, он во всем ей сознался? Почему тогда роза пустыни до сих пор с ним?

— Шейх аль Мактум, — великий ученый делает шаг мне навстречу.

Кира изумленно моргает и следует за ним. Может, решила, что Далиль сейчас выстрелит в меня в упор, спасая честь супруги. Я жму протянутую руку. Рукопожатие в ответ твердое. Уверенное.

— Я полагаю, нам тоже стоит поговорить без свидетелей.

В другой ситуации я бы отпустил жестокую шутку о том, что тет-а-тет с мужчиной его взглядов может ударить по моей репутации, но сейчас грубые слова застревают в горле. Я чувствую к нему уважение, и в нем только половина восхищения его заслугами в науке.