Шрифт:
– Ах, Егор, дорого ты мне платишь за мои о тебе заботы, – сказал царь.
– Делаю только то, что долг велит, что люблю пуще жизни, – прошептал Егор.
– Если бы все долг так, как ты, понимали! – воскликнул царь и переменил разговор: – Посмотрим, как твой станок работает! – Он сбросил парадный кафтан, схватил деревянную болванку и начал зажимать.
Петр весь углубился в работу: менял скорости, вставлял разные болванки, так и сяк приставлял резцы…
– Ух, знатный станок! – прищелкнул языком царь, досыта наработавшись. – Ну, Егор Марков, царский токарь, поедешь ты в Питербурх… В мой северный парадиз!
Егор изменился в лице.
– Испугался?
– Нет, ничего. Это я от нечаянности!
– То-то! Ну, прощай, Егор! Увидимся! Станочек-то с собой вези в Питербурх!
– Слушаю, ваше величество!
Маросейка и все окрестные улицы и переулки взволнованно обсуждали неслыханную удачу Егора Маркова.
Семен Ракитин, придя с поздравлением, застал дома одну Аграфену. Она горько плакала, вытирая слезы краем фартука.
– Вот те и на, – с веселым удивлением воскликнул Ракитин. – Ты чего слезы льешь?
– Про Илюшеньку вспомнила… Где-то он теперь, бессчастная головушка, шатается?
Ракитин помолчал, подумал.
– Да, кума, разная судьба твоим сынам выпала: один в опале, [70] другой в хвале. У царя люди неравны: одного он возвышает, другого унижает. Оно и понятно: Илюшка твой за народ страдал, а Егорка царю мастерством угождал! Один прям, а другой умен. Умному и досталось счастье, так ты на это счастье радуйся!
– Да ведь в Питербурх царь Егорушку берет.
70
Опала (старинное выражение) – царская немилость.
– Не беда. И в Питербурхе люди живут. Будет тебе с попутными людьми грамотки посылать, а иной раз и деньжат малую толику.
Аграфена так и вскинулась:
– Чтобы я Егорушку одного отпустила! Еду, с ним еду, соседушка!
– И то добре, – согласился Ракитин. – По правде молвить, тебе в Москве и делать нечего. Женщина ты одинокая, вся радость около сына.
– Только, только около него! Одна думка меня смущает: вдруг Илюшенька на Москву придет, а родимое место пусто стоит.
– Соседка, а Ракитины-то на что? Обскажем, все обскажем старшому твоему, где вас разыскивать. А коли надо будет, так и поможем, чем богаты.
– Вот уж спасибо за это, заботы на душе не будет.
Вечером поздравлять Егора пришел Иван, приказчик купца Русакова.
– Езжай, Егор, – сказал он, не скрывая зависти. – Отписывай из нового города, как там и что. Глядишь, рассчитаюсь я у купца и следом за тобой махну!
– Что ты, Ваня! – испугалась Аграфена. – От такого места?!
– А что тут за место? Здесь уж оно вроде и тесновато нам становится. Не красна изба углами, а красна пирогами. Мы, тетушка Аграфена, место себе везде найдем! – Иван озорно тряхнул волосами. – А уж в Питербурхе разгуляемся вволю!..
Аграфена продала домишко, поклонилась родным могилкам, взяла горсть земли с кладбища («Посыплешь на мой гроб, когда время мне придет», – сказала сыну), и в конце марта 1706 года Марковы выехали в Петербург с обозом, который вез в новый город продовольствие.
Часть вторая. Петербург
Глава I. Первые месяцы
Длинный обоз медленно тащился по дороге. Мужики в армяках, в косматых шапках шли около телег, щелкали кнутами. Лапти их облепило грязью.
На одном из возов сидели Егор и Аграфена. Дорога наскучила им, они вздыхали. Мать горевала об оставленной Москве, а сын нетерпеливо ждал будущего.
– Когда мы из Москвы-то выехали? – говорила Аграфена. – Небось недели две уж прошло?
– Когда мы в Питербурх приедем? – тосковал Егор. – Целых две недели, как проклятые, тянемся…
Недавно проложенная дорога была вся в буграх и ямах. Часто проезжали казенные люди, спешившие по царской надобности. Несколько раз обозу встречались большие партии ободранных, голодных мужиков, которых гнали в Петербург конные драгуны. Это шли новые строители взамен погибших на работе.
Ночевали в деревушках, а в хорошую погоду сворачивали в поле, выпрягали лошадей, разводили костры, варили кашу. Егор лежал в теплом тулупе на возу, задумчиво смотрел на звезды.
Чем ближе к Питеру, тем хуже становилась дорога. Лошади еле тащили телеги по топям и болотам.
Ямщики чертыхались, остервенело хлестали измученных коней.
– Все ничего, братцы, кабы не камни, – ворчали обозники. – И какой черт выдумал их возить?!
– Но-но! – обрывал недовольных староста Антон. – Царский указ – святое дело!