Мы называем так наши издания не потому, что считаем их действительно САМЫМИ страшными из всех. Мы называем их так потому, что ЛЮБОЙ читатель найдет здесь что-то, что ему понравится. Такую историю или истории, которые напугают персонально его.

Персонально ТЕБЯ.

С недавних пор у Леши начались глюки.

Как-то он проснулся часа в три ночи, вспотевший, и увидел, что изо рта жены Лиды выползают мухи. Три жирные, с блестящими зелеными спинками мухи. Они елозили по влажным губам, терли лапки, будто о чем-то между собой разговаривали, а потом заползли обратно в рот и вроде бы еще какое-то время жужжали внутри.

Такой был страшный глуховатый звук, что у Леши задергалось левое веко, и он отправился на кухню и долго пил ледяную воду из-под крана, глоток за глотком вталкивал в себя холод, который отрезвлял. Мысли стали кристально чистыми. Леша вспомнил, что накануне пришел домой пьяный и свалился на кровать прямо в рубашке и брюках – они и сейчас были на нем, жена сняла с него только носки.

Леша решил, что мухи привиделись ему из-за опьянения, но все равно боялся заходить в комнату, где спала Лида. Это ведь был не первый глюк за несколько недель. Всего три дня назад ему чудился, например, темный силуэт невысокого роста, бродивший по комнате, будто заблудился. Но тогда наваждение прошло в два счета, стоило протереть глаза.

Сейчас Леша все же лег на кухне, на крохотном диване, согнув ноги, положив руку под голову, и провалился в нелепое сновидение, в котором кто-то бегал по стенам, чавкал и шипел неразборчивое. А из ушей Леши, из его рта и глаз лезли жирные мухи.

Утром его разбудила теща. Она готовила завтрак. Ничего не сказала, но взгляд у нее сделался кислый, как уксус. Леша сразу почувствовал себя виноватым, отправился в ванную комнату и долго мылся контрастным душем, сбивая похмелье, сонливость, терпкие запахи. К нему присоединилась Лида.

Она не работала уже несколько месяцев, могла спать в свое удовольствие, но все равно каждое утро просыпалась рано, наводила, как говорится, марафет. Красилась там, одевалась в нарядное и в этом же нарядном (платье, юбке с блузкой, чуть ли не на каблуках) делала работу по дому. Ей так было комфортнее чувствовать себя человеком. Так она хотела жить, а не существовать. Как могла.

Под струями горячей воды Леша обнял жену, прижал к себе. По ее коже бежали мурашки. Он посмотрел на лицо, разглядывая в первую очередь губы, но мух не увидел и жужжания не услышал. Хотя, возможно, его не было слышно из-за шума.

Лида спросила:

– Мы съездим в торговый центр?

– Ты снова потеряешься, – ответил Леша. – Как три недели назад. Я чуть с ума не сошел.

– Привяжешь меня к себе веревочкой. Тогда не потеряюсь. Мне нужно. Для реабилитации.

– Посмотрим, – ответил Леша. Подумал, добавил: – Возьму крепкий канат. Чтобы не вырвалась.

У него было не очень с чувством юмора. Но Лида полюбила его, конечно же, не за шутки. Когда-то давно – почти два года назад – Леша был высокий, красивый и подкачанный. Из одежды предпочитал темные брюки и белые рубашки, из обуви – начищенные до блеска туфли. За ним можно было прятаться, как за каменной стеной. Леша решал любые вопросы и проблемы. Он был мил, обаятелен, начитан и насмотрен. Проходил тренинги, слушал подкасты, учил языки. Его мечты не ограничивались дорогим автомобилем и квартирой в Москве. Он хотел какой-нибудь свой бизнес и обязательно с производством, чтобы не паразитировать на перепродаже, а создавать нечто новое. Леша отлично показал себя на переговорах, чем и зарабатывал на жизнь в крупной фирме. Два года назад был ведущим менеджером, год назад стал начальником отдела, полгода назад, в тот момент, когда ему пришло сообщение о том, что жена попала в аварию, сломала левую ногу, нос, потеряла кусочек черепа и нерожденного ребенка – так вот в тот момент Леша терпеливо довел важный переговорный процесс с партнерами по бизнесу из Китая и только после этого рванул на место происшествия. За переговоры, между прочим, он получил бонус почти в полмиллиона рублей.

Сейчас, конечно, все изменилось. Он и сам это понимал, но ничего не мог поделать. Если в человеке и есть стержень, то у Леши этот стержень сломался, едва он увидел жену на больничной койке.

– Не вспоминай, – сказала Лида, пряча лицо под струями воды. – Оставь, брось. Все прошло.

На кухне к теще присоединился тесть. Шкворчало сало на сковородке. Тесть любил жирное и жареное. Леша уважал тестя за то, что тот большую часть жизни отдал армии, воевал, был ранен и как-то даже вытаскивал молоденьких перепуганных срочников из-под обстрела. За это тестю дали медаль и подарили автомобиль. В общем, человек был с сильным характером. Только ему Леша разрешал себя критиковать.

Тесть спросил:

– Снова пил? – и коснулся носком тапки пустых бутылок, стоящих рядком у батареи.

– Я немного.

– В среду.

– Бывает. На работе тяжело, сезон закрываем.

Тесть поморщился. Лида, чтобы разрядить обстановку, сказала:

– Леша больше не пьет много. Он постепенно завязывает.

Слово «постепенно» развеселило. Леша накидал себе в тарелку рыхлых кусочков омлета с помидорами, принялся жевать. В голове был сумбур, а хотелось снова ясности мыслей, как ночью.

– После работы смотаемся в торговый центр, – решил он.

Диагноз Лиде поставили в больнице. Пожилой врач, совершенно лысый, с темными пятнами, расползшимися по коже черепа, отвел Лешу в сторону и негромко, монотонно описал, как будет выглядеть семейная жизнь Леши и Лиды дальше.

Врач говорил про послеоперационные риски, последствия, про то, что нужно потерпеть года два или, может, десять. Пока еще никто не мог сказать с уверенностью. Еще говорил, что с таким диагнозом живут нормально, особенно если контролировать процесс, помогать, ухаживать и все такое. Жизнь теперь нужно подстраивать под конкретного человека, вот совсем всю жизнь, понимаете? Леша кивал, силился запомнить хотя бы часть терминов. В итоге запомнил только, что у врача дурно пахло из рта, что кафельный пол недавно помыли и он весь был в подсыхающих разводах, что одна лампа на потолке разъяренно мигала, что коридор был узкий и тесный и какая-то полная женщина в инвалидной коляске с совершенно измученным взглядом и истощенным лицом молчаливо ждала, пока они расступятся. Леша вжался в стену, пропуская ее. Врач ушел – как будто пропал в одно из мгновений, когда мигающая лампа заставила мир вокруг погрузиться в темноту. А женщина покатила на коляске к туалету, гремя металлическими колесами на весь коридор.