И вот мы пошли в госпиталь. Паша вёл меня за руку, потому что сама я бы так и осталась в больничном парке. У меня не было сил сопротивляться и, что скрывать, я надеялась, что не права. В отделении Паша нашел лечащего врача, который обрисовал мне ситуацию, что где-то полгода выпали из памяти Глеба. Паша уже общался с ним ранее. Это объясняло, почему любимый так поступил со мной, но я всё равно не знала, как себя вести, я была слишком разбита. Но надежда во мне всё еще теплилась.

Мы не успели дойти до палаты, потому что, как только мы поднялись на второй этаж, где размещались пациенты перед выпиской, дверь распахнулась и из неё вылетел счастливый Глеб, который сразу же ринулся обниматься с другом. По тому, как эти двое друг на друга реагировали — хлопали по спине, лучились широкими улыбками, дёргали друг друга то за щеки, то за уши — можно было сделать вывод, что они действительно лучшие друзья, практически братья. И вот Глеб увидел меня.

Он мазнул по мне равнодушным взглядом, словно я пустое место, а его улыбка померкла. Он развернулся ко мне в пол-оборота, пытаясь увести Пашу подальше, но тот решил прояснить всё сразу.

— Брат, ты, наверное, забыл… Это Света, вы вместе, — мужчина смотрел в глаза друга, пытаясь, видимо, уловить его эмоции до того, как произойдёт что-то неприятное. Но не успел.

— Ты шутишь? — в голосе Глеба звучала сталь, холодная и острая, которая резанула по моим оголенным нервам.

— Нет, пообщайтесь, просто побудьте рядом хоть пять минут, я уверен…

— Паша, ты мне, конечно, друг, но всему есть предел, — тот, кого я так ждала всё это время, смотрел на меня как на грязь, — Я на фронт убежал от… твоих идей, наверное?

Я не знала, куда себя деть. Глеб смотрел на меня с откровенной неприязнью, всем видом давая понять, что такая как я не могла впечатлить такого как он.

— Глеб, ты сейчас очень неправ, прислушайся…

— Слушай, купидон фигов, займись своей личной жизнью, а? А я свои вопросы решу сам.

Я медленно попятилась назад, чтоб через мгновение рвануть в сторону лестницы. Я услышала достаточно, чтобы окончательно протрезветь от глупых фантазий. Вот и подтвердилась моя гипотеза, что не стоит мне иметь с мужчинами никаких личных отношений, только деловые. У меня есть я и мой сын, пускай маленькая, но семья.

Злые слёзы душили меня, когда я заскочила в сестринскую, где лежали мои вещи. На выходе я столкнулась нос к носу с новой игрушкой Глеба. Я немного притормозила, соображая, есть ли у меня, что ей сказать? Решив, что нет, и молча обойдя её, я вышла на улицу.

Я был очень зол. Мало того, что яйца гудели от сорванного оргазма, так еще и Паша явился с этой мымрой и пытался мне доказать, что я без неё жить не могу и что она моя та самая, которая есть у каждого волка.

Та самая впечатлила меня еще в кладовке: бледная моль, которая помешала такой необходимой сейчас разрядке. Любите и жалуйте. Я всегда был избирателен в связях, мои женщины были как дорогие авто, как эксклюзивные часы, я знал свой вкус. А тут мелкая, худая серая мышь в водолазке и джинсах должна занимать все мои мысли днями и ночами? На что рассчитывал Паша? Он со своей теорией парности совсем сбрендил. Мы крупно повздорили в итоге, он умчался, прорычав:

— Скажи спасибо своему плачевному состоянию, что я тебе еще харю не набил.

— Попробуй, — процедил сквозь зубы я.

— Чуть позже обязательно, но я всё же надеюсь… — гневную речь моего друга прервала орава незнакомых людей, которые начали вопить и обнимать меня.

— Вот он! Наш Крот! А знаете почему Крот? Копал всегда и нас заставлял, первым делом, как на позиции новые приезжали. Поэтому у нас и потери были меньше, и успехи больше. Мы стояли что называется как вкопанные! — басил какой-то здоровяк.

Я лишь непонимающе хлопал глазами и немо раззевал рот, когда вклинился Павел:

— Он потерял память, он вас не помнит.

Но шумную толпу мужиков с обветреными лицами это не остановило. Лишь потом я увидел, что за их широкими спинами мелькал кто-то с камерой. Оказывается обо мне приехали снимать сюжет для какого-то проекта о героических командирах. Вот так я узнал, что в одиночку держал высоту, дав приказ остальным отходить…

— Мы всё ждали и ждали подкрепление, а его всё не было. У нас уже были ранены почти все, и ты в руку. Нас уже взяли в клещи, и оставалась лишь одна дорога… Ты приказал отступать. При чём так приказал, что я чуть штаны не намочил! Натурально прорычал, когда я отказался тебя бросать! Вот мы и ушли, а ты остался, и сказал, что будешь тут до последнего… — с тяжёлыми вздохами рассказывал мне крупный парень, который представился как Кот. От него исходила тяжёлая печаль и чувство вины.

— Ты переживаешь, что выполнил приказ? — спросил я, желая понять, что его так мучало.

— Да, не дал ты мне погеройствовать! — тут же лукаво блестнули глаза здоровяка. Удивительный человек, он совсем не боялся смерти, он искренне жаждал подвигов, — Да и еще, я твою девушку не нашёл. А ты просил ей отдать это, если не вернёшься. Да, честно, я и не искал её, я верил, что ты выкрутишься! А, раз ты жив, то отдаю тебе.

И он протянул мне небольшую уже затёртую по карманам коробочку. Я решил посмотреть её содержимое позже, когда останусь один.