Несло все дальше вора душу…

Увидел он в гробу себя.

В седую превратившись тучу

Над ним ударила гроза,

И свет вокруг все осветил.

И вдруг Абдул глаза открыл!…

Рука крепка, удар велик,

И заостренный нож ложиться

На тело мягкое. Старик

Не станет более молиться,

Не станет более дышать

И жизнью отравлять округу.

А дальше что? Бежать, бежать.

Покинуть главное – лачугу!

Как жаль, но жизнь не удалась.

Нельзя начать свой путь сначала.

Сидел Абдул во тьме склонясь.

Об этом сожаления мало.

И даже небесам печально.

Они глядят гнетущей тьмой

Безглазой яростью слепой

С укором едким на живых,

Мечтая наказать всех их

За все содеянное ими,

За все грехи, за все долги,

За то, что в гневе совершили

Дела дурные для души.

Глава 5. Родное село

Свет из окна родного дома

Напомнит о прошедших днях,

О юности, давно знакомой

Вернется память мне в псалмах,

Веселых песнях детворы

Играющей в дворе соседнем;

И в треске ранней саранчи,

И в шорохе листвы деревьев…

В закате летнем, душном зное…

Души немыслимом покое…

В белесых солнечных лучах,

Играющих в морских волнах.

Прелестных бабочек красивых

Мой взор заметит и порывы

Души задавленной стенами

Нарушит все мирские планы.

Я вновь бегу, как молодой,

Не зная устали большой.

В траве мелькают только ноги

Росой холодною искрясь.

"Я на свободе! Знаете, боги!

Святых я восхваляю вас!"

Кричал слова те вновь и вновь,

Ведь жизнь моя чего то значит,

Кипела в жилах моих кровь.

Я обезумел от удачи!

Вот снова здесь: привет скажу,-

Местам оставленным давно.

Но нет друзей, как не гляжу

В селе забытом, как на зло.

Мой дом… Вот он… Даю поклон…

О, боги, как волнуюсь я!

Быть может все же это сон?

Кружиться сильно голова.

И у двери родного дома

Стою теперь в сердцах робея,

Но страхи в мыслях пересилю

И отопру тугие двери.

Внутри старик впотьмах один

В кровати лежа видит сны.

"Ты ли это, гордый сын?

Заходи и дверь закрой…

Заходи, мое дитя, -

Холод вьется за тобой

Дверь хотя и заперта.

Расскажи, что после стало

За стенами пребольшими,

Верно тело так стенало,

От того, что сильно били?

Кровью может истекало?…"

"Для чего зубами злыми

Рвете в клочья душу мне?

Я страдал и муки были:

Били сильно в той тюрьме".

"Ты никчемный младший сын…

И в кого такое буйство?

На тебе сомкнулся клин -

Принял ты воров искусство…

Ты ничтожество, дитя,

Сколько б не жил ты на свете -

Лучше будет без тебя…" -

"Я неплох, уж мне поверьте.

Ангел мне приснился в ночь

И отвел оковы смерти.

Хоть давили плоть силки

И сжимало горло тяжко,

Знал я наперед – долги

Все простятся мне однажды.

Погляди, – какая ряса

И красива, и чиста,

И как раз по мне пришлася,

В знак подарена была

Обещания Вечной клятвы,

Заключенной мной тогда:

В дни благие, что так святы

С той поры уж для меня.

Я до солнца полетел,

Сбросив цепи, устремился

К далям бесконечных тел

И они открыли лица

Да бы я на них глядел

и от скверны отдалился".

Но отец лежал не глядя

И как будто бы не слыша

"Байки все, одна баллада,

Занята тобою ниша,

Что к подножью уходит

Пропасти бездонной ямы.

На тебе и так видны

Все преступные изъяны:

Раны синяки и шрамы…

Нанесенные удары....

Видел я тебя во сне -

Ты лежал на дне канавы

В мертвом свете при луне.

Рядом колосились травы,

Море золотое ржи -

Уходило в даль к обрыву,