***

"Много праведных мужей

Обман ковров соткали.

Но однородна грань путей:

Придет смерть и за вами.

Воздай мольбу, прими намаз,

Очистись, как другие;

Омойся, грешный, от проказ…

Смейтесь же, святые!"

Абдул, как горестный старик,

Укрывшийся от света,

В тенях букашек слушал крик,

Дух разбудивших лета.,

Он там осмысливал судьбу,

Перебирая четки дней.

Но не желал воздавать мольбу

И мысль отверг о ней…

Там Сирия уже была,

Персидский край земель, -

Далее пустыня шла, -

Арабский мир за ней.

Багдадский вор ждал одного:

Увидеть ясную обитель.

Он верил, что придет его

Немого Ангела хранитель.

В тени укрывшийся от жара

Абдул пытался в сон уйти,

Однако, время все бежало,

А вор не мог свой сад найти.

***

Устал ходить я, если честно,

Слоняться жалким существом

И не иметь родного места.

О, где же ты, мой отчий дом?

Когда увидимся с тобой?

Приди ко мне, не оставляй

Всех увещаний на потом…

Прошу , хотя бы знак подай,

Что не потеряна душа

И не забыт тобою я…

Судьба моя тебе нужна,

Как свет зори сиянию дня;

Поклявшийся мне дать спасенье ,

По – прежнему все так – я раб,

Творю одно твое веление,

Хоть телом и душой ослаб!

Но умереть я не могу…

Устал, но сон наверное

Не хочет быть в моем саду…

Лишаюсь слуха, зрения…

В тумане я блуждаю,

Там мертвых видя часто,

Как только засыпаю.

На мир свой обветшалый,

Больной чумой заразной,

Бегу, от всех отсталый,

Хоть знаю – то напрасно…

Мне видятся одни гробы:

Когтистая дрянная кисть

Через туманные клубы

Стремится крышку сбить.

А в месте странном, не святом,

Засилье туч. Как быть?..

Ушли покой и дух святой,

Что здесь когда – то жили.

И дождь теперь сменяет гной,

А гром гремит до пыли

Твердь сотрясая предо мной

И дуют ветры злые.

Я сжился с вечной тишиной

В душе нетленной ниши;

Когда – то солнца свет живой

Ее теплом грел свыше.

Что изменилось в этот срок?

Ты подскажи, прости?!

Как будто встали поперек

В глотке три кости:

Одна – сомненье – это так

Мне то не отвести.

Вторая – жуткий волчий страх,

Он грезится в пути…

И то так очевидно.

А третья кость – моя обида

На всех людей живых!

Дверь в сад души у них открыта,

А мой на век поник.

***

Сияя ярко солнце

Мне режет больно взгляд,

Оно свирепо жжется,

Я пламенем объят!

Текут из глаз не слезы,

А крови – красный град…

И мучает удушье,

И жалит жажды яд,

Боли рвут подбрюшье,

Душит горький смрад…

Глотка извергает

Желтой желчи сгусток,

Голод дух глодает…

И стонущий желудок

В трепет повергает

Измученный рассудок.

Я сломлен, обессилен,

В упадке нахожусь,

Как будто бы в могиле

Лежу, в гробу ючусь.

Мне сад во снах не снится,

Он проклят навсегда;

Мольбы мои презрели

Святые небеса…

Мне не попасть туда -

Разрушен прежний мир;

Сколько бы теперь я их

И как бы не молил.

Словно что – то сбилось,

Сломался механизм;

Лопнула веревка

И полетел я вниз

К Харибде отощавшей,

Туда, в водоворот,

Водой меня объявший,

В открытый прямо рот…

Мне видится лишь это,

Я не лишен рассудка,

Не нужно представлять меня

Безумнейшим ублюдком…

Но я лишаюсь сна

И ломит мои нервы…

А в голове поют свирепые гиены…

***

Желчь глодает чрево;

И нестерпима боль.

Зачем же злится небо?

Я, что плохой на столь?

***

На землю сумерки спустились,