Оливер пожал плечами.

– Сэр, её невозможно притащить, если она не хочет.

Отец наклонил голову в знак согласия, словно принял извинение.

– И она отправила вам записку, – добавил Оливер, показывая на Скелета, – с собакой.

Я развернула слегка намокший кусочек бумаги со следами зубов.

– Смотри! Тут говорится, что мы в Греческом театре и к полуночи вернёмся.

– А толку? Записка-то у тебя, – ответил отец, намекая, что я ничего не соображаю.

– Я понимаю. Очевидно, Скелета не пустили в дом.

Эрнесто поднял дрожащую руку.

– Это я виноват. Я видел пса, но не пустил его в контору… – Он посмотрел на отца. – Простите, сэр.

Чёрт. Совсем забыла, что Эрнесто боится собак.

Я подумала, что Скелет как-нибудь попадёт в дом. Но, наверное, задние ворота в сад были закрыты, а забор у нас высокий.

– Нет-нет, Эрнесто, вы совершенно правы, – ответил отец, гладя его по плечу. – Собаке здесь не место. Вы сегодня задержались. Отправляйтесь-ка отдыхать, домой.

Эрнесто благодарно кивнул и поспешил в заднюю комнату за вещами.

– И… – отец воздел руки к небу. – Вайолет, что за глупость. Нельзя же надеяться, что собака доставит твоё письмо. А если бы он вообще убежал в другую сторону?

– Он? Никогда, – ответила я, гладя Скелета по голове.

Довольный пёс высунул язык.

– И дорогу знает.

Скелет – особенный, в отличие от родителей я это понимала.

– Боже мой, Вайолет, – постучал по столу отец, и я вздрогнула. – Выслушай меня. Пойми, нельзя бродить где вздумается, не предупредив нас. Мать себе места не находит от беспокойства. А если с тобой что-нибудь случится?

– Одна я никуда не хожу, – возразила я. – Я была с Оливером и Скелетом.

– Я сделаю всё, чтобы с ней ничего не случилось, сэр, – вступил Оливер, и я была рада, что он за меня заступается.

Похоже, он подхватил вирус расследования.

– У нас было важное дело, – заявила я, прежде чем папа вставил слово. По-моему, настала пора рассказать правду. – Случай непростой. Меня… наняли. Сыщиком.

Отец посмотрел на меня так, будто я превратилась в лягушку.

Мы ждали ответа, но он просто тяжело опустился на стул. Скелет подошёл и свернулся перед ним на полу, радуясь, что оказался в тепле.

– Тебя… наняли? – наконец выговорил он. – За деньги?

– Может, и так, – ответила я.

Насчёт той части дела уверенности пока не было.

Он выдохнул и уставился вдаль.

– И что за дело? Уточни.

Я неловко зашаркала по комнате, объясняя:

– Ко мне обратилась дама по имени мисс Ли и попросила вникнуть в работу леди Афины, медиума в Греческом театре, которая сделала невероятное предсказание о её ожерелье. Предсказание сбылось, и наша клиентка подозревает…

– Ваша клиентка? – посмотрел на меня отец. – Вайолет, ты должна понимать, как нелепо это звучит.

Я на мгновение замолкла, но вскоре меня осенило, что лучшее доказательство сидит напротив меня.

Я подошла к столу.

– Мы тебе жизнь спасли, – тихо сказала я, показывая на Оливера и Скелета, – разгадав тайну, помнишь?

Отец тихонько стучал ручкой по столу, а я, затаив дыхание, ждала ответа.

Он поднял голову, и черты лица его смягчились.

– Конечно, милая. Но вы поступили безрассудно, дело было очень опасное. Мать была просто в отчаянии.

– Но ты сидишь сейчас здесь! – воскликнула я. – Опасно, безрассудно ли, но мы это сделали. Вернули тебя домой.

– А вот тебя могло бы и не быть сейчас с нами, если бы Чёрная вдова победила, – мрачно ответил отец.

По спине у меня пробежал холодок.

– Убийства и тайны – дело рискованное. Я бы предоставил это полиции.

– Правду узнала не полиция, – напомнила ему я. – А я. И доказала, что мне такое по плечу. Дай мне ещё один шанс, и я это подтвержу. А если нет, тогда… – пожала я плечами. – Тогда займусь рукоделием и икебаной. И покончу с этим.

Может, я и лукавила. Не знаю, смогу ли я бросить таинственное дело теперь, когда почувствовала, насколько оно может быть опасным и кружащим голову. Я мечтала о приключениях.

И потом, если я не разгадаю тайны, что я за сыщик?

Отец вздохнул. И пожевал конец ручки.

– Ну, папа! – умоляла я.

Бросить дело сейчас мы никак не могли. Нам нужно было узнать, что происходит на самом деле. И нужно вырваться за пределы уготованной мне судьбы, не то так и останусь побрякушкой до конца своих дней.

Он уронил ручку на тёмную столешницу.

– Хорошо, – наконец согласился он. – Ты ведь наверняка дала даме слово, так что придётся его сдержать и довести дело до конца.