День после разговора с Тариэлом прополз мимо меня. Так, словно я лишь сторонний безвольный наблюдатель, не влияющий на ход событий. Все доносилось сквозь плотную толщу воды, приглушенно и тускло. Лишь дважды выныривала, из затягивающей трясины наружу, испытывая шквал эмоций: во время встречи с сестрой и при виде Таро у гипермаркета. Если в первом случае меня окатило нежное трепетное чувство к родному человеку, сменяющееся гнетущим переживанием за его благополучие, то во втором, ядовитый укол обиды при виде улыбающегося лица (только у меня что ли кошки на душе скребут?!), и вспышка удивления. Что он забыл в магазине у моего дома? Его дворец совершенно в другой стороне…

В остальном, от меня на метры несло меланхолией. Я ответственно старалась переварить все переживания внутри себя, не выплёскивая негатив на близких, но тонкие струйки моего настроения все же просачивались сквозь наспех выстроенную защиту. И вроде бы, откуда взялась эта подавленность? Сама ведь его прогнала.

Разум громко диссонировал с сердцем и кто кого перекричит — нерешённый вопрос. Так или иначе, судить эти дебаты вызвалась самая противная из всех судей — нежданно-негаданно нагрянувшая депрессия. Заходи, дорогая, почётным гостем будешь на нашем празднике жизни.

В тот вечер я все-таки попросилась переночевать у Ариадны, поздно осознав, что ключи от моей квартиры он не оставил. Придётся менять замки. А на утро нас с Златой подвёз Леша, по пути заехали в магазин за продуктами — дома шаром покати. Сам настоял на встрече, но мне сказать ему больше нечего. Так что повисло между нами неловкое молчание. Своей настойчивостью он только все усложняет…

Школу с Златой мы прогуляли. Приготовили домашнюю пиццу с разными начинками, разлили шипучую колу в высокие бокалы и увалились на диван пересматривать любимые мелодрамы. Рыдали обе крокодильими слезами над фильмами, снятыми по мотивам книг Николаса Спаркса: «Лучшее во мне», «Дневник памяти», «Дорогой Джон».

Вот это любовь…

И мне стало лучше. Выплакала то, что давно скапливалось внутри. После смерти родителей всегда пыталась быть сильной, взрослой, ведь я несу ответственность за сестру, а как хочется порой расслабиться, полагаясь на надежное, сильное плечо. Поглядывала на Злату и с замиранием сердца удивлялась тому, как быстро она взрослеет. Во мне росла уверенность в правильности выбора, мой долг перед родителями, долг перед самой собой — во что бы то ни стало позаботиться о сестре.

Мы провели классный день, бальзамирующий израненную душу.

Вечером, на нашем пороге с бутылкой красного полусладкого и огромной коробкой эклеров материализовалась Ариадна. Внутри вновь засияло солнышко. Поддержка близких дорогого стоит.

Злату наш щебет особо не интересовал и она удалилась заниматься своими делами, а затем и вовсе уснула. Мы лихо справились с первой бутылкой вина и я из заначки достала вторую. Ее мы чинно цедили остаток вечера, обсуждая мое приключение, если это слово сюда вообще подходит. После моей исповеди, Ариадна залпом выпила целый бокал и некоторое время молчала.

— Ну, знаешь… если так подумать…, - начала она издалека, — кто-то зубную пасту не закрывает, стульчак там не опускает, носки разбрасывает, — медленно перечисляет, артистично жестикулируя, — что там ещё, — щёлкает пальцами, подбирая нужные варианты, — вот, молоко прям из пакета пьёт! Это прям фу, — морщит аккуратный носик, — кто-то оказывается женатым… у всех свои недостатки, — пожимает изящными плечиками, забавно округляя глаза.

— Ты сейчас шутишь, да? — изо всех сил стараюсь сдерживать истеричный смешок.

— Согласна, у него изъян… чуть-чуть серьёзнее, — с трудом выискивает слово помягче, — но, какие мужчины, такие и недостатки, — с профессорским видом отправляет в рот ломтик сыра.

— Хочешь сказать, что зря я тут панику развела? Мол, убивает иногда и ничего страшного? У кого-то вон про даты совместные забывает и нормально, живут же люди?

— Не то чтобы прям так, но суть ты уловила правильно, — искренне закивала головой, ввергая меня в шок.

Заметив замешательство на моем лице, рассмеялась и быстро добавила:

— Я имею в виду, что не убивает же он невинных старушек, монашек или детей. Он разбирается с такими же бандитами.

— Ты полагаешь, что их жизни не имеют цены?

— Я полагаю, что они получают по заслугам. Ну не производит он впечатление серийного убийцы, получающего кайф от самого процесса…

На этом мои аргументы иссякли, потому я налила ещё вина и выпила его в три больших глотка. Какая-то часть меня активно поддакивала словам подруги, выискивая разумное зерно в подобных рассуждениях. Другая часть вставала на дыбы, противясь ее доводам.