Шрифт:
Охранник застал его врасплох.
— Рок, на выход.
— Куда это?
— После физкультуры от тебя слишком разит. Надо принять душ. Давай-ка руки.
Щелкнули, стиснув запястья, стальные браслеты.
— За что? Нет, я спрашиваю, за что? Какое право…
— Заткнись, ублюдок. С тобой хотят малость потолковать.
— В душевых?
— Именно в душевых. Я же сказал: от тебя слишком разит потом.
В душевых частенько били. И зэки друг друга, и охранники зэков — тех, кто терял разумение и слишком уж выеживался.
— Не пойду!
— Пойдешь.
Конечно, пришлось пойти.
Однако увидев в ярком свете электрических ламп не кого-нибудь, а самого директора тюряги, Рок успокоился. Сэм был славным, незлобивым и даже в каком-то смысле заботливым начальником. Надо быть полным скунсом, чтобы иметь на него зуб просто за то, что он — начальник.
Впрочем, Нич и был полным скунсом.
Сэм Бакли приветливо, хотя и немного свысока смотрел на Рока. Он всегда относился к этому парню с симпатией; насколько это было возможно, конечно, — Рок не бузил, не нагличал, не качал права. Но обстоятельства переменились. Бакли кивнул охраннику, и тот вышел. Но не ушел далеко, а встал у дверей снаружи, внимательно поглядывая то налево, то направо по коридору, — не идет ли кто, кому не стоит здесь сейчас ходить.
— Здравствуй, сынок, — сказал Сэм Бакли.
— Здравствуйте, господин директор…
— Хочу поговорить с тобой по душам. Насчет списка.
— Какого списка? Не знаю я никакого списка!
— Брось, Рок, — голос Сэма Бакли был само добродушие, а сам он был — прям как отец родной. — Слово не воробей. Ты слишком болтлив. Чего же ты теперь скромничаешь? Перед чужаками решил колоться, а своих — сдать?
Кулак у незлобивого и добродушного Сэма Бакли оказался на удивление тяжелый. Яркий электрический свет на мгновение померк перед глазами Рока. Когда Рок пришел в себя, то оказалось, что он лежит на холодном, влажном кафельном полу.
Рок сплюнул кровь. Вместе с нею выплюнулись сразу два выбитых зуба и отчетливо стукнулись о кафель. Пошатываясь, Рок поднялся. Это получилось с трудом — было даже не опереться на стену, руки оставались скованы за спиной. Пол выворачивался из-под ног, как легкая резиновая лодчонка. Рок понял, что дело плохо.
— Ну? — с улыбкой спросил Сэм Бакли. В улыбке не осталось уже никакого добродушия.
— Я… — с трудом начал Рок, но директор прервал его.
— Меня не ты интересуешь, ублюдок. Понял? Не ты! Скажи — я есть в списке? Есть? Говори!
Во второй раз Рок подниматься с пола не стал. Не стоило это дело усилий. С ненавистью глядя на Бакли снизу вверх и еще пытаясь, словно полураздавленный червяк, шевелиться, чтобы лечь поудобнее, он выплюнул очередную порцию настоянных на крови зубов и прошепелявил:
— Вы — номер пятый.
Он знал, что терять ему уже нечего. С неким даже любопытством он вглядывался в изменившееся лицо Бакли, маячившее на фоне ламп где-то высоко-высоко, под потолком.
— Что, — спросил Рок, — теперь знаешь, каково чувствовать себя смертником?
«Добрых начальников не бывает», — успел подумать Рок.
«Хороших зэков не бывает», — подумал Бакли и ударил ногой.
Потом он так и не смог остановиться, пока Рок совсем не перестал кричать и дергаться. Лишь тогда, тяжело дыша и роняя с кончика носа капли пота, Бакли поднял лицо к потолку.
— Поняли?! — хрипло выкрикнул он. Он не мог бы сказать определенно, кого он имеет в виду, — Вы поняли?!
Если это заговор, то пусть те, кто в нем участвует, знают, что шутить я не намерен.
А если… если это, прости, Господи, и впрямь Нич — пусть это будет искупительной жертвой. Не меня! Его, вот его возьми — того, кто валяется сейчас в крови и моче, ведь вы с ним тоже терпеть не могли друг друга! Если в списке пятеро — надо поскорее заполнить все пять строчек, да? Ведь да, Нич? Вот, я помог тебе, и еще один в твоем списке — уже не в списке, а на том свете, летит в преисподнюю легким катером… Я тебе помог, слышишь? И потому — не меня!
Страх делает с людьми страшные вещи. Потому что он — страх.
Дом миссис Мэнли Сент-Маркс, округ Вакулла, Флорида
Перевалило за полдень, когда агенты, припарковав свой «таурус» напротив небольших ворот окружавшего домик сада, вышли в палящий, сверкающий день. Домик был небогатый, одноэтажный — комнат на восемь, не больше. Но ухоженный и уютный. И утопал в цветах. Впрочем, что тут скажешь — Флорида, Цветущий штат… «Нешибкие, видно, были заработки у Бога, увлекшегося грабежами винных магазинов», — подумала Скалли. Впрочем, уют — это главное. А тут он наличествовал, и, несомненно, благодарить за это следовало лишь миссис Даниэлу Мэнли, и никого другого.