Крупный мужчина слегка за сорок, каждый кулак которого был больше, чем два ее, вместе взятых, был облачен в добротный камзол черного цвета. На уровне сердца он носил характерную для своих цехов округлую нашивку — черную наковальню на фоне из красного и молочного. По его ремеслу вылазка в Патьедо, ударила, конечно, сильнее всего. Наверняка, речь об этом.

Господин Риммель переглянулся с остальными собравшимися: похоже, не он один счел вопрос леди хорошим знаком. Кузнец прокашлялся и обратился к Идель с повышенным интересом.

— С удовольствием, миледи. — Он почтительно качнул головой. — После предприятия в Вольных Республиках многие из нас оказываются в спорном положении. Господа из текстильных цехов так или иначе пострадают от вашей сделки с дожем Иттории, рудокопы и мы, кузнецы, потеряли значительный прирост от презента, дарованного молодому барону Редвуда.

— Не говоря о том, что часть устоявшихся торговых отношений отныне разрушена, — перебил господин Авернус, глава Гильдии Банкиров, и тон его обращения Идель совсем не понравился. Только теперь молодая герцогиня обвела взглядом собравшихся и увидела, насколько они взвинчены. Все ждут… чего? Как много она упустила? Как давно вообще начался весь этот фарс? И зачем тут, Творца ради, отец?

Идель снова потерла лоб основанием большого пальца. Что от нее требуется-то? Ладно, для начала придется выяснить, что такого им предложил отец, что они все разом вознегодовали. Но нельзя же спрашивать в лоб: «И что вы предложили, ваша светлость?». Это никуда не годится!

— Чем именно предложение герцога не подходит решению сложившейся ситуации?

— Тем, что оно ничего не решает! — Господин Авернус, тучный, как вздутая рыбина, весь встряхнулся, будто только сообразив, что герцог все еще тут. — Простите, ваша светлость! Я… — Он откашлялся. — Я прошу прощения, но ваше предложение…

— Обсудите его с эрцгерцогиней. — Жестко пресек Теоданис и непреклонным движением поднялся из-за стола. Мгновенно на ноги вскочили и остальные, включая несколько обмякшую Идель. — У меня полно дел, завтра нужно выходить в столицу.

Он мог бы добавить что-то про сбор войск и прочее, однако счел это лишним. К тому же лицо дочери и без этого исказилось. Боже, да она просто вытаращилась на него, как девчонка, не беспокоясь о том, как выглядит! Что ж, мало растормошить Идель — самое время свесить на нее кучу обязанностей. И первая из них — угомонить прорву недовольных мужиков. Пока она будет заниматься восстановлением хороших отношений за этим столом, она включится в их дела. А там уж…

В душе Теоданис вздохнул: кто, как не он, знает, насколько работа спасает от горечи утрат? В дни после смерти Раданиса он совершил самые прорывные маневры и захваты по утраченным землям Деорсы — настолько велики были его ярость и боль.

— Уже завтра, милорд?! — Идель невольно подалась к герцогу.

Теоданис кратко переглянулся с Рейбертом, чьим советом устроить собрание гильдий воспользовался, чтобы привести Идель в чувство. Этот моложавый хлыщ весьма неплохо знал ее. Оставалось надеяться, что в отличие от Нолана, который так же отирался рядом с Идель несколько лет назад, Рей свое место знает. Теоданис ведь не соврал Железному: с него хватит и одного безродного зятя.

Тщательно скрывая торжество победителя, Теоданис воззрился на дочь — и осознал собственную опрометчивость: он только что сдал Рейберта с потрохами.

Ладно, из благодарности он прикроет парня собственным авторитетом. А то, говорят, у дочери тяжелая рука.

— Что вас удивляет? — Спросил Тео так, словно они с Идель были одни.

Их светлости стояли, и присутствующим тоже не оставалось иного, как держаться на ногах.

— Я отчетливо помню, что император настаивал на вашем возвращении к середине осени.

— К середине осени я должен быть готов заняться делами совета. А до того мне нужно решить собственные. Как вы понимаете, миледи, часть времени вашего отсутствия, мне пришлось провести здесь, в Греймхау. Все, от муштры дворцовых гвардейцев до столичного гарнизона срочно нуждается в хозяйской руке. Надеюсь, не нужно напоминать вам, что я не только герцог Греймхау, но лорд-констебль Деорсы?

«И подлец, каких поискать»

Теоданис не усомнился: не он один прочитал это во взгляде дочери. До нее дошло, что он попросту бросает ее в чан с кипящим маслом: мол, давай, утрясай дела, устраняй последствия.

Идель закусила губу, ощущая, как в горле собирается ком: он… бросает ее. Как тогда. Как двенадцать лет назад. Неужели он не понимает? Он ведь сам потерял наследника! Неужели этот черствый старый пердун не понимает, в каком она состоянии?! Она просто неготова, не может сейчас решать настолько серьезные вопросы, как реабилитация партнерства и торговых отношений!

Идель предприняла последнюю попытку вразумить отца и убедить задержаться хотя бы ненадолго.

— Но герцогство нуждается…