В комнату впорхнули полдюжины полуобнаженных красоток.

— Что за… — Если это и убийцы, то хотя бы симпатичные.

— Баро-он, — протянул Нолан с необъяснимой, но невраждебной интонацией. — Я прекрасно осознаю, как выглядит моя жена — женщина, с которой завтра вы уедете примерно на полтора месяца, и в том числе проведете вместе не один день на борту корабля. Не думали же вы, что я совсем не позабочусь об этом? — Он широко и открыто усмехнулся, и шлепнул ближайшую к нему девушку — тонкую и рыжую, по ягодице. — Ну-ка, давайте, девочки! Выжмите его яйца досуха, — обратился он к работницам борделя, поймал полный недоумения взгляд, а затем и улыбку Эмриса, и был таков.

Дверь отворилась с тихим звуком. Внутри царил мягкий полумрак и непривычная для обычных женских спален пустота и свежесть.

— Вернулся, наконец. — Идель сидела у зеркала, расчесывая волосы. — Я заждалась.

Нолан прошел внутрь и первым делом снял плащ, скинул пояс и сапоги. Нашел таз с водой и начал наскоро обмывать руки и лицо.

— Как все прошло? — спросила женщина.

Нолан на мгновение замер посреди движения, потом рассмеялся и продолжил неистово ополаскиваться.

— Ну в конце у него было такое лицо, будто он за жизнь столько женщин не видел, сколько я ему за один вечер подвалил в честь знакомства. — Он краем глаза поглядел, не улыбнется ли жена. Губы Идель в самом деле мягко изгибались, отражая приподнятое настроение.

— Думаю, он удивился.

— Судя по словам Рейберта, больше тому, что его ждал я. Кажется, он думал, что это ты захочешь с ним поговорить.

— А есть, о чем?

Нолан пожал плечами. Скинул рубаху и начал обмывать и тело тоже.

— Как ты и говорила, барон выглядит неплохим человеком. Наемникам часто присуща некоторая порядочность. Но, конечно, далеко не всем и не во всем. Так что я надеюсь, девки Лусинды укатают его сегодня так, что он даже подрочить не захочет еще пару недель.

Идель звонко рассмеялась.

— Ну что ты смеешься? — Не уступая жене в смехе, осведомился Нолан.

— Просто представила, что сказал бы тебе на это брат Фардоза. — Она поднялась из-за столика. Отведенный им покой был обширным, но обставленным не столько богато, сколько продумано.

— Я тебя уверяю, брат Фардоза рукоблудничает за месяц столько раз, сколько даже я не рукоблудил за целый год, пока не выиграл турнир за твою руку.

— О-о! — Игриво потянула женщина и поднесла мужу полотенце. — Я настолько тебе нравилась?

— Спасибо, — принял Нолан сухую ткань. — И сейчас нравишься. — Он быстро обтер лицо и уставился на супругу горящими глазами. Идель была одета в легкую ночную сорочку с излюбленным продолговатым вырезом, который вроде как подчеркивал ключицу, но на деле просто позволял облачению сползать с одного плеча.

Нолан сглотнул.

— Уже столько лет…

Она улыбнулась:

— Ну, не так уж мно…

— Его я тоже люблю. — Нолан не дал ей перебить. Он медленно прошелся взглядом по густым каштановым волосам, мерцающим в свечных огнях добротным золотом. — Того, о ком ты молчишь. — Мужчина посмотрел жене на живот.

Лицо Идель дрогнуло в сомнении, а потом разгладилось.

— Как ты узнал?

Нолан рассмеялся: они как сговорились сегодня! Ничего, у него есть готовый ответ.

— Ну, милая, — он положил полотенце рядом с тазом и облизнулся, шагая на супругу, — я же не тупой. Считать до тридцати совсем не сложно.

Идель широко разулыбалась, ощущая, как Нолан трется о ее нос своим.

— Я говорила, что ты удивительный?

Нолан обнял лицо супруги одной ладонью, а другой медленно провел по ее плечу, груди и достиг живота. Огладил.

— Ай! — пискнула женщина, когда муж внезапно подхватил на руки и понес к постели.

Он мягко усадил Идель и стянул с нее через голову сорочку. Жест, быть может, уже не страстный, но все еще обнажающий его желание.

Нолан уложил Идель поудобнее. Навис на руках и поцеловал в губы. Неторопливо, словно стараясь запомнить перед расставанием и привкус, и запах, по которому — так было уже многократно, — он точно успеет соскучиться. Отстранился и неспешно втянул аромат волос. Покатал в мозолистой ладони грудь, слегка отяжелевшую от положения Идель. Чуть-чуть прикусил клычком кожу пупка, чувствуя, как жена дрогнула в пояснице — она боялась щекотки в этом месте.

Спустился еще ниже. Его ладонь легла Идель на живот — темная против ее фарфоровой кожи.

— Четыре года, Идель. — Пробормотал он, потерся носом о лобок и недолго поцеловал прямо под ним. Отстранился, приподнявшись. Облизнулся, рассматривая прекрасную, еще стройную и невероятно красивую женщину, а потом…

Идель уже знала эту коварную моментальную ухмылку, но все равно не успела вывернуться из-под Нолана прежде, чем тот защекотал ей ступню.

— Ай, Нолан! Чтоб тебя! Аха-ха-ха-ха! — Вторая рука мужа скользнула под колено другой ноги. — Прекрати! Ай! — просила она, выкручиваясь. — Да хватит! Это щекотно! Перестань!