О, стоп. Точно, у него же есть деньги! Яйца создателя, да целая куча денег! Еще и новое оружие! Он частенько об этом забывал с непривычки.

Прав был лорд-камергер: с такой женщиной, как леди Греймхау, стоило поддерживать хорошие отношения.

Так странно. В тот вечер, когда они гуляли прямо как… как парочка, когда Идель выказывала неприязненное отношение к Аббатству Непорочных, когда она давала ему советы по женитьбе, Железный внезапно осознал, что, похоже, немного увлекся ею. В тот вечер ему казалось: если выяснится, что Нолан был выбран эрцгерцогиней по какой-нибудь особой причине, или что их чувства утихли с годами, он готов испытать удачу. Сейчас… Сейчас Нолан мертв, и это был идеальный шанс, чтобы подставить Идель плечо, воспользоваться ситуацией. После всего, что наговорила о себе она сама, Эмрис не сомневался: акт поддержки эрцгерцогиня примет за широкий жест. Вот только нужен ли ему этот шанс?

Стать участником интрижки на стороне выглядело привлекательно. Это коротко, действенно и не ведет к последствиям. Эмрису вполне бы подошло. Но, увы, Идель — явно не та, кого в принципе можно за просто так склонить к какой-нибудь неблаговидной личной истории. Она держала себя как человек, чье согласие жизненно необходимо в любом маломальском деле, что вершится вокруг нее. Даже у него, Эмриса Железного, присутствие Идель скрадывало половину решительности, и становилось невозможно взять женщину за руку без какой-то серьезной на то причины.

Тц, интрижка — явно не та цель, ради которой Идель делилась с ним историями о себе или советами о баронском титуле. Честно сказать, Эмрис вообще не представлял, что творилось за высоким белокожим лбом и невероятными, каштановыми с крапинкой глазами.

Почему она не плакала? Потому что она даже в собственной постели остается эрцгерцогиней — не то что на кладбище? Или потому что не очень хотела плакать?

— Барон!!! — В третий раз позвал Теоданис, когда завел Железного в кабинет местного совета.

Эмрис проморгался и сконцентрировался на лице Теоданиса — скорее, изможденного и бледного, чем огорченного. Если герцог о чем-то и переживал, то вряд ли напрямую о потере зятя.

— Ваша светлость. — Эмрис всем видом выказал готовность внимать. Наверняка Теоданис позвал его не просто, чтобы потрепать языком.

— Мы не стали показывать тело, потому что за время, пока мы добрались до Греймхау и дождались леди, труп приобрел ужасный вид. Я счел, что Идель не нужно этого видеть.

Эмрис нахмурился.

— Но… вы уверены, что это ее супруг? Может, есть какой-то шанс, что его похитили и подменили или… — Это бы объяснило, почему Идель так и не приобрела вид безутешной вдовы.

— Вы с ума сошли? — Теоданис был нетерпим. Эмрис оторопел: что он не так сказал? — Я бы в жизни не стал играть с чувствами дочери! Соврать ей в таком деле… — Герцог качнул головой. — Ни при каких обстоятельствах.

Словно не желая дальше развивать тему, Теоданис указал на стол — длиннющее дубовое сооружение посреди кабинета, в котором, как показалось Эмрису, он мог бы разместиться со всей своей нынешней охраной без какого-либо стеснения. С края стола Железный увидел распущенный сверток. На ткани, греясь под проникающим лучом солнца, лежал каким-то образом сломанный надвое арбалетный болт.

— Это все, что у нас есть, — разъяснил герцог. — Из того, что я успел узнать до вашего прибытия, ситуация была следующей. Нолан прочесывал один из участков Редвуда в поисках остатков норговской шайки. Он разделил людей на несколько частей, и конкретно его отряд угодил в засаду. Речи о выкупе не шло — стреляли на поражение, в шею. Парни, которые доставили тело, слышали, как нападавшие перекидывались фразами, что это не вы.

Эмрис сощурился, прикидывая одно к другому.

— Я так понимаю, они, то есть другие ваши солдаты, спугнули нападавших?

— Да. Те пытались забрать тело, чтобы устранить следы своего участия, но не были готовы, что Нолан разобьет отряд на группы. Им сели на хвост довольно быстро, и кого успели достать — перебили. Остальным удалось уйти, Нолана, так или иначе, это не спасло.

— Если их перебили, почему здесь только один болт? — Эмрис изогнул бровь.

— Потому что они должны были быстро привезти сюда тело моего зятя, а не тащить его обозом среди прочих, — отрезал Теоданис. — В них, по словам наших людей, не оказалось ничего примечательного. Никаких именных кинжалов, вычурных колчанов, дорогих коней, приметных фразочек, — ничего, что могло бы навести на четкий след.

Эмрис негромко прочистил горло. В отличие от Идель, к которой он привык, общество герцога выглядело совершенно недружелюбным.

— Намекаете, что это могли быть ребята из шайки Норга, которые хотели мне отомстить за убийство вожака?

— Я говорю, что нет никаких прямых зацепок, чтобы пройти по ясному следу, барон. Только этот ничем непримечательный болт, который парни вытащили из шеи моего зятя, и который треснул, едва наш кузнец дал по нему молотом. — Теоданис встал напротив барона. Взгляд немолодых, но зорких глаз, был непререкаемо тверд. — Это должны были быть вы.