— А как они узнали о моем отце?

— Инсайдер слил эту информацию. Твой отец слышал, что кто-то задавал вопросы об академии на Западном побережье, которая готовила приспешников. Он знал, что, в конце концов, они найдут его, а значит, найдут и тебя, поэтому я действовал под прикрытием, чтобы узнать, насколько они близки. Я был всего в нескольких днях от разоблачения этого человека, но твоему отцу позвонили и сказали, что имя академии распространяют повсюду. Он сразу же ушел, чтобы попытаться сбить их с толку и исправить то, что мог, и он послал меня сюда, чтобы защитить тебя. — Он смотрит на меня. — Никто никогда не пострадал в работе, которую он делает. Он берется только за работу, которая ничего не гарантирует, и это никого больше не затрагивает. Он никогда не подвергал опасности невинных.

— Это безумие какое-то, даже в голове не укладывается.

— Сначала многое нужно принять, но как только ты поговоришь со своим отцом, ты поймешь это лучше. То, что он делает, люди, которым он помогает, все это для того, чтобы служить справедливости там, где правительство потерпело неудачу. Он исследует все, получает все факты, прежде чем что-либо предпринять. Это солидная организация.

— Да, я разберусь с этой бомбой позже, но что происходит сейчас? — Я задаю вопрос, слезая с его колен, чтобы встать. — Мы ждем, когда они снова появятся?

Он тоже отводит взгляд, когда встает.

— Сейчас середина ночи. Немного поспи, и мы поговорим утром.

Он уходит, направляясь обратно в свою комнату, прежде чем у меня появляется шанс возразить. Я смотрю ему вслед некоторое время, прежде чем упасть на свой матрас. Я всегда знала, что "Блейз" это нечто большее, чем просто популярное название, но я никогда не знала истинной силы этого названия.

В Блейз посвящаются очень редко, потому что не многие могут обладать силой, необходимой для воплощения того, что это значит, и вы должны быть полностью в неведении. Они — мы — сильнейшие из сильных. Те, кто выходит на улицу и требует справедливости для тех, кого подвела система. Мы заставляем руки зла действовать с помощью нашей глубочайшей формы власти.

Огонь.

Мы входим незамеченными и сжигаем плохое дотла.

Боже, я не могу поверить, что я была так не осведомлена. Это за гранью безумия. Со вздохом я закрываю глаза, надеясь, что придет сон.

Оуклей

Три часа…

Я смотрела в свое окно три чертовых часа, снова и снова прокручивая в голове то, что произошло сегодня вечером. Алек не испытывал страха, когда дело касалось этих мужчин. Нет. Этот человек, который мне ничего не должен, который, как я думала, ненавидел меня все эти годы, показал, что готов рискнуть собственной жизнью, если это будет означать мою безопасность. Я знаю, что он пожарный, и он рисковал своей жизнью ради совершенно незнакомых людей больше раз, чем я знаю, но что бы ни происходило со мной, это другое. Теперь я это вижу.

Это странно, чувство расширения прав и возможностей, интенсивность, которая идет рука об руку с желанием, когда другой человек жаждет того же. Алек несколькими способами сказал мне, что он хочет всего, что я могу дать, и я верю ему. Его агрессивное поведение и импульсивное отношение просто свидетельство его рвения, его отчаяния. Необузданная потребность обладать мной. Потому что он хочет меня. Я чувствую это в его звериных взглядах и бредовых словах. То, как дрожат его руки, когда он рядом со мной, заставляя его пальцы сжиматься в крепкие кулаки. И я не знаю, как это произошло и когда, но я тоже чего-то хочу от него. Я еще не уверена, что или сколько из этого, но сегодня вечером? Прямо сейчас? Я хочу быть в его постели.

Когда дело касается мужчин, я никогда не умела брать то, что хочу, то, что мне нужно. Я никогда не была смелой. Но я хочу быть. Я хочу быть самой сильной, самой смелой версией себя… для него.

И сегодня вечером я буду.

Как можно тише я поднимаюсь с кровати и направляюсь в его комнату. Он лежит в центре матраса, на спине, в одних только боксерах. Единственный источник света луна, пробивающаяся сквозь занавес, создавая мягкое голубое свечение на его бархатистой, покрытой татуировками коже. Я использую это в своих интересах, наблюдая за подъемом и падением его глубоких вдохов. Каким-то образом ритм успокаивает мой собственный, и мое дыхание синхронизируется с его.

Он проснулся. Я знаю это. Я чувствую это по тому, как моя кожа покалывает, как это бывает только под жаром его глаз. Мой жадный взгляд не торопится, охватывая каждый дюйм его тела, пока я не встречаюсь с его бесстрашным взглядом. Темно, слишком темно, чтобы по-настоящему разглядеть его лицо, но я знаю, что он говорит мне, не произнося слов.

Будь смелой.

Мне не нужно раздумывать, когда я делаю четыре коротких шага вперед, а затем забираюсь на его кровать, пробираясь по его телу. Положив одну руку на одеяло, а другую закинув за голову, он лежит совершенно неподвижно, пока я нависаю над ним. Мои волосы касаются его груди, пока я изучаю его лицо. Два маленьких шрама, полнота его, казалось бы, опухших губ. Черные глаза и брови в тон. И достаточно щетины, чтобы потереться, почувствовать царапины на моем теле, если он даст мне то, что я хочу.

Алек ничего не говорит, не двигается ни на дюйм, позволяя мне управлять шоу, оставляя все на мое усмотрение. Легкий изгиб его губ говорит мне, что он хочет, чтобы я продолжала. Это опьяняющее ощущение. То, которое поглощает каждый дюйм меня, толкая меня вперед. Я нависаю над ним, глядя сверху вниз на загадочного мужчину подо мной, и все, о чем я могу думать, это каково быть по другую сторону всего этого, чувствовать, как он нависает надо мной, его сильные бедра прижимают меня к матрасу, эти крепкие руки обхватывают меня. Мой язык выскальзывает, увлажняя губы, когда я опускаю бедра, прижимаясь к его сердцевине.