Активированное заклинание подсвечивало зелёным фигуру Ахмеда. Тот говорил по телефону и истерично стучал кулачком по столешнице. Видать, беседа шла не по плану.

— Мороженого не желаете? — оторвала меня от этого чудесного зрелища молодая девушка.

Как ни странно, но здесь на высоте 89-го этажа производили мороженое. Это даже в рекламном буклете шло, как элемент аттракциона.

— Нет, благодарю, — я улыбнулся, но собеседница всё равно как-то странно на меня посмотрела.

На этой смотровой площадке я и просидел до самого её закрытия. Хотел понять, во сколько кортеж Ахмеда отправится обратно домой. Вот только он так и не покинул стены бизнес-центра. Следовало выяснить — почему.

Такая возможность представилась мне через несколько часов. Один из личных телохранителей, замеченных мной ещё в машине, вышел из здания и направился в круглосуточный супермаркет.

В укромном месте, где не имелось камер, ему пришлось задержаться и рассказать мне всё, что он знал. Прикосновение покаяния заставило его вывернуть душу наизнанку. Впервые эта исповедь не наполнила меня гневом.

Дмитрий за свою жизнь никого не убивал, не насиловал и не подставлял. Он был обычным человеком и квалифицированным бодигардом. Поэтому, воспользовавшись дурманом, который всегда следует за этим заклинанием, я покинул охранника.

Тот поведал мне дерьмовые новости.

Бойцов в офисе дежурил целый взвод. Их сформировали из остатков групп Гюрзы, Креста и Горелого, а также дополнили наёмниками.

На ночь в бизнес-центре останавливали движение лифтов и блокировали все лестницы. Количество камер на них зашкаливало. На крыше круглосуточно дежурил вертолёт, готовый унести Ахмеда в случае поднятой тревоги. Но не это было самым плохим.

Уже завтра вечером главарь собирался покинуть страну на долгий срок. Билеты были куплены, нужно было лишь привести дела в порядок, чем ублюдок сегодня и занимался.

У меня оставалось меньше двадцати четырёх часов, чтобы достать его, иначе такая возможность могла исчезнуть на очень долгий срок.

[1] Цугцванг — ситуация, при которой любое действие ведёт к ухудшению положения.

Уже давно в моей голове сидела одна идея, которая требовала выхода. И сейчас, когда выяснилась вся сложность предстоящей операции, я намеревался её реализовать.

Никогда не считал себя неуязвимым или неубиваемым. Есть полно способов расправиться со мной. Думать иначе — верный путь в могилу. Поэтому риски я оценивал весьма здраво. Шанс, что завтра не вернусь домой имелся солидный.

Что самое ценное я принёс с собой из Ниаттиса?

Боевой опыт? Нет. На Земле сотни тысяч высококлассных воинов, строивших карьеру в самых опасных боевых точках.

Пространственный карман? Он не изменит жизни обычных людей.

Адамант? Ближе к истине, но всё равно мимо. Этот сплав не получится повторить в земных условиях. Даже я не до конца понимал, каким образом он формировался в Ниаттисе. С помощью магии, очевидно, но как именно?

Мои способности Арбитра? Ещё ближе к истине. Однако, чтобы применить их в правильной точке, нужно было приложить колоссальные усилия.

Нет. Самое ценное, что я имел в своём арсенале, была возможность исцелять людей. Ведь им по большому счёту плевать, человек с какой фамилией управляет страной. Какой там государственный строй и чьё лицо на купюрах. Если здоров ты сам и твои близкие, всё остальное можно наладить.

Из воспоминаний Горелого я вынес информацию о больнице, открытой с большой помпой и торжественностью на деньги Ахмедулина. Пиар-ход, призванный ещё сильнее укрепить его имидж. Современный онкоцентр для детей. Шесть этажей. Почти пятьсот коек.

Именно сюда я и направился, закончив допрашивать телохранителя. Ночь давно вступила в свои права. Движение машин стало редким. Стих городской шум. От бизнес-центра до больницы пешком было чуть больше получаса. Её специально построили поближе, чтобы главарь всегда мог заехать и сделать парочку глянцевых фото с больными детьми.

«Руслан Ринатович и главный врач обходят этажи». «Руслан Ринатович и наш самый молодой пациент Ванечка». «Руслан Ринатович осуждает нехватку средств, выделяемых государством на это важнейшее медицинское направление».

Если не знать его лично, может показаться, что Ахмед чист и добропорядочен. Настолько, что ангелы постесняются рядом летать. Однако, чем больше усилий некто прикладывает, чтобы излучать собственную святость, тем грязнее секреты скрывает в глубине. Это правило безотказно работало в Ниаттисе, работает оно и на Земле.

Онкоцентр следил за безопасностью, конечно, но недостаточно, чтобы помешать тому, кто всерьёз задумает проникнуть внутрь. Я зашёл со стороны двора, взобрался по окну, закрытому решёткой на первом этаже, подтянулся до подоконника на втором. Здесь имелось окно в режиме проветривания. Меч взрезал одну из петель, что позволило откинуть створку в сторону.