Мамочка, помоги, дай мне знак. Закрыла глаза и вновь стала молиться. А дальше сама не поняла, как погрузилась в царство Морфея. Проснулась от громкого голоса. Разлепила веки и наткнулась на Медведева. По нетерпеливому взгляду последнего, поняла, что мы приехали.

– Ну, я долго еще буду ждать? – протягивает мне руку. – У меня нет желания превращаться в снеговика.

Эх, ладно, не убегать же сейчас снова. Да и мужчина с такими глазами просто не может сделать плохое.

– А тебе очень идет. Так этой ужасной бороды не видно. В смысле она заснежена и… я имела в виду просто бороды не видно. Она не ужасная. Очень даже красивая.

– Закрой рот и выходи из машины.

– Ты не слишком любезен.

– Мне уже поздно учиться любезности.

Не дождавшись того, пока я протяну в ответ руку, Миша хватает меня за локоть и вытаскивает из машины. Накидывает на меня все тот же плед и берет за руку.

– Тебе больно? Почему так медленно идешь?

– Так, коленки немножко болят. Я упала, когда шла к трассе.

– Ясно.

Через минут пять мы зашли в темную арку и поднялись на третий этаж. Нехорошее чувство поселилось где-то в груди, когда мы остановились у потертой двери.

– Проходи, – пропускает меня вперед, затем заходит сам и включает свет.

Ужас – первое впечатление, которое я испытала, рассмотрев захламленный коридор. Какая отвратительная обстановка. Но дверей много, значит не придется ночевать с Мишей в одной комнате. Утром сбегу, прихватив его пальто. Все будет хорошо.

– Где будет моя комната?

– У меня здесь всего одна комната.

– В смысле одна жилая, а другие так же, как и коридор захламлены?

– Ну, можно сказать и так. Это коммуналка, Маша, – усмехаясь, произносит он. – Ах, да, принцессочка, наверное, не знает, что это такое?

К несчастью, знаю. И плевать, что в голосе Медведева я слышу неприкрытую насмешку. Пусть забавляется, если так ему угодно. Обувь не решилась снять, ибо жутко грязный пол.

Стоило только Мише открыть дверь в свою комнату, как часть меня, привыкшая к роскоши вокруг, яро запротестовала. Ой-ой-ой…

Спокойно… это просто один из этапов на моем пути. Я – сильная и со всем справлюсь. Осмотрела еще раз коморку и перевела взгляд на Мишу. Как же люди могут жить в таких условиях? Попыталась улыбнуться, но, кажется, это не получилось.

– У меня для тебя плохая новость, Маша.

– Что случилось?! – Господи, неужели он позвонил папе, пока я спала в машине?!

– По всей видимости, у тебя инсульт. Ну-ка, попробуй улыбнуться еще раз.

К счастью, годы тренировок не дают мне возможности обижаться на подтрунивание малознакомого человека.

– Благодарю за заботу. Я здорова. За исключением маленьких травм. Скажи, а это что вообще? Пробник комнаты?

– Пробник комнаты? – иронично приподняв бровь, повторяет за мной Медведев.

– Ну… я теряюсь в догадках, почему сие помещение столь маленькое. Оно не пригодно для жилья. Может быть, это кладовка? Или четверть гардеробной?

– Нет. Это бывший сортир. Ой, нет, ты ж таких слов не знаешь. Это бывшая туалетная комната.

– Уборная, – улыбаюсь в ответ на его очередную издевку.

– Садись давай, пробник, – подталкивает меня к очень неприятному с виду дивану.

Как только Миша усаживает меня на этот грязный предмет мебели, чувство брезгливости берет надо мной верх. К счастью, Медведев не становится свидетелем моего скривленного лица, потому что сразу покидает коморку. Вновь осматриваю помещение.

Кругом пыль, потолок с плесенью и очень грязный пол. Кроме потрепанного дивана, впритык которого стоит столик со слоем пыли, в коморке имеется шкаф и потертый стул. Как же неприятно здесь находиться. Еще и из окна дует. Ни один человек, даже самый плохой, не должен жить в таких условиях. Ладно, спокойно. Надо пережить здесь всего лишь одну ночь. Я справлюсь.

По ощущениям, Медведева не было минут пять. В комнату он вернулся не с пустыми руками, а с чашкой горячего чая. Поблагодарила за напиток и стала пить его маленькими глотками, под неустанным зрительным контролем Миши.

Когда я поняла, что мои самые худшие опасения сбылись? Скорее всего в момент, когда с виду непробиваемый Миша как-то засуетился и стал постоянно смотреть на наручные часы. Точно позвонил папе. Вопрос только в том, когда и есть ли у меня хотя бы минута, чтобы покинуть это отвратительное место. Только без резких движений. Встаю с дивана и ставлю на столик чашку с недопитым чаем.

– А где здесь уборная?

– Сядь.

– Ну мне нужно в уборную.

– Я сказал сядь, – настойчиво повторил он, не вставая со стула. Я реально считала, что у него глаза добрые? Он такой же как все. А может быть, даже хуже!