При свете заходящего солнца он еще больше был похож на зверя, только Орловский никак не мог понять, на какого именно.

– А питье – храбрость, – продолжил за звероподобного старосту подполковник. – Нет уж, уважаемые. Как-нибудь в другой раз. Когда поспокойнее будет. У нас служба. Кстати, предупреждаю: никто из посторонних в ночное время на станцию пропущен не будет. Часовые получили приказ стрелять. Время тревожное. Рисковать я права не имею.

– Да какие мы посторонние?! – возмущенно загомонили мужики. – Мы тут живем!

– На станции? – уточнил Георгий.

– Нет, но рядом…

– А если рядом, то там и находитесь, – резко оборвал Орловский.

Его тон сразу дал понять, что дальнейшие препирательства излишни. Крестьяне вынуждены были согласиться с наступлением темноты не подходить близко к охраняемой станции. В свою очередь Орловский согласился принять продукты, раз уж отказался от деревенского пира.

Люди уже были накормлены, необходимости в пище пока не было, только тут сказалась старая армейская привычка набирать все впрок. Мало ли что ожидает завтра? Пусть в бригаде пока есть деньги и все можно купить, а кончатся, и где потом взять?

К своим обязанностям поселяне отнеслись серьезно. Совсем скоро целая вереница мужиков, девок и баб потянулась к станции с корзинами, мешками и бутылями.

Что поразило Орловского – это редкая самоотверженность обывателей и их готовность собственноручно дотащить до защитников нелегкую ношу. Ни один не попытался воспользоваться телегой, хотя чего уж проще! Две-три подводы с села – и все доставлено. Зачем же на своем горбу?

Ладно, хозяин – барин.

Продукты Орловский с благодарностью принял, однако хмельные напитки твердо приказал нести назад.

Меж тем подступили сумерки. И как ни постреливали глазками некоторые молодки и ни корчили из себя бывалых бойцов отдельные мужики, всем им было приказано покинуть район вокзала.

Местные были вынуждены уйти. Последние из них как раз покинули станцию, когда вернулись посланные в дозор конные разведчики. С самого прибытия они осматривали окрестности, зато теперь со спокойной душой смогли сообщить, что никакого Горобца в округе не видели и ничего о нем не слышали.

И, как всегда в последнее время, за одной хорошей новостью немедленно последовала куча плохих. Ближайшие к Рябцеву деревеньки оказались пустыми, в дальних же вконец запуганные мужики поведали кавалеристам, будто в округе развелись волчьи стаи. Или одна стая, размножившаяся в глазах жителей. Причем эта стая обнаглела настолько, что нападает на людей, и якобы именно она повинна в гибели разнообразных деревенек, хуторов и выселков.

– Вообще-то, лето, – заметил Георгий.

Недоверия к разведчикам он не испытывал, к свидетелям же… Как сказать. С одной стороны, пищи у четвероногих хищников должно быть хоть отбавляй, с другой – мало ли чего не случается в лихие времена!

– Волков бояться – в лес не ходить, – вступил в разговор Петров, потом вспомнил что-то и осекся.

– Ладно. Стая так стая. Будем иметь в виду, – сделал вывод Георгий. Вернее, даже не вывод, а так, сообщение, что информация принята к сведению.

Тем более что почти сразу последовала новость исключительно хорошая. Посланные Аргамаковым люди могли восстановить связь от Смоленска до Тычинина, и теперь при крайней необходимости стало возможным связаться с командованием. А то, что для этого надо переть полный перегон, казалось сущей мелочью.

Да и что такое расстояние между станциями? Ночью никто заниматься этим не станет, но к обеду протянут провода и сюда, и будет полный порядок.

Кто воевал, знает, как это важно: иметь связь. Сразу пропадает ощущение оторванности от своих, и любое расстояние начинает казаться ерундой…

А дальше наступила ночь.

Огней на станции не зажигали. Таращили глаза во тьму часовые, где-то впереди у заветного мостика притаились минеры, остальные же члены отряда спали чутким солдатским сном. Одетые, с оружием под руками, в любой момент готовые вскочить и вступить в бой.

Орловский тоже пытался заснуть. Организм устал, настоятельно требовал отдыха, и лишь сознание никак не желало успокоиться. Перед мысленным взором вставали милые образы, будоражили, звали к себе. Недостижимые, словно на другой планете, и такие до боли желанные…

Подполковник вновь и вновь пытался задать себе вопрос: что он здесь делает? Это не старое время, когда мужчина выполнял свой долг перед Престолом и знал – его семья находится в безопасности, а случись с ним непоправимое, будет гарантирована пенсия, и вообще, за царем служба не пропадет.

Тогда были времена, сейчас – безвременье. Можно одолеть любого противника, однако как победить народ, ставший врагом самому себе? Одолели одну банду, а дальше? Пока каждый за себя, ничего все равно не получится. Какие шансы у горстки людей водворить порядок на огромной территории? Может, лучше попытаться спасти хотя бы своих? Их ведь тоже кто-то должен защищать, да только некому.