— Вне всякого сомнения, — поправил галстук секретарь и достал магическое зеркало для того, чтобы связаться с герцогом.

***

Из приёмной дома Туокс мы вышли довольные. На руках у нас была расписка соответствующей печатью, согласно которой в банке Карбитто нам должны выдать сумму три тысячи золотых — именно во столько герцог Туокс оценил свой бриллиант. В банке на нас смотрели удивлённо, однако деньги выдали. Мы всё пересчитали, разделили поровну и сложили добычу по сумкам.

— Что ж, Глориана, было приятно иметь с тобой дело, — сказала мне напарница, когда мы вышли из банка.

— Как и мне, Парвина, — я улыбнулась. Мы пожали друг другу руки.

— Если что, обращайся. Можешь передать мне весточку домой или через Калиндора, — она тоже улыбнулась.

— А если тебе нужна будет моя помощь, обратись в Гильдию Убийц, — ответила я. — Таверна "Жизнь за кошелёк", это в центре города.

— Хорошо, — Кеонай улыбнулась шире.

Мы попрощались и разошлись. Я шла домой и думала о том, как хорошо будет крепко отоспаться в своей кровати, особенно после всего случившегося. Ах, как же долго я не была дома!

В квартире было темно и пусто. Я запихнула сумку в шкаф и плюхнулась на кровать. Сегодня уже никуда не пойду. А скажу Ханорену, что со мной всё в порядке, уже завтра.

Дрёма охватила меня, когда вдруг послышался скрип двери, шаги и приглушённые голоса. Я чуть напряглась, вслушиваясь.

— Я обыскал все ближайшие тюрьмы. Нигде её нет, — нервно проговорил мужской голос.

— Ты же видел новости, она сбежала. Наверное, где-то скрывается, — ответил ему женский.

— Так долго? Целый день прошёл!

Я улыбнулась, узнав в этих голосах Ханорена и Дильгу. Как мило, что они беспокоятся обо мне…

Я услышала, как они вошли в мою комнату, зажгли лампу и замерли, увидев моё тело на кровати. Я повернулась к ним и улыбнулась:

— Привет.

— Глориана! — возмущённо воскликнул Ханорен, а Дильга облегчённо выдохнула. — И давно ты вернулась?

— Только что, — призналась я.

— Мы тебя обыскались, — заговорила Дильга. — В газетах такой скандал пишут про тебя и ту бойкую девицу.

— Да, мы там такой погром учинили… — я улыбнулась шире, вспоминая бешеную погоню. — Просто чудом сбежали… А вы? Удалось вам вынести деньги?

— Да, — Ханорен подошёл ближе, пока я усаживалась на кровати. — Как и обещали, твою долю мы тебе передали. Спрятали мешок под кроватью.

— Три тысячи, — заметила Дильга, опираясь плечом о дверной косяк.

— Да я теперь богачка, — засмеялась я, пока Хуст оглядывал меня.

— Ну что же, раз ты нашлась, то я могу быть спокойна за Хана, — Дильга тоже улыбнулась. — Пожалуй, вернусь к себе.

Мы попрощались с ней, и воцарилась молчание. Ханорен осторожно присел на кровать рядом со мной, пока я следила за ним пристальным взглядом, и произнёс полушёпотом:

— Я рад, что ты в порядке, Линнет.

— Ты переживал? — я склонила голову набок. — А я думала, у тебя совести совсем нет.

Мужчина улыбнулся:

— Ты голодна? Я тут купил кое-что из еды. Давай поужинаем перед сном?

Глава 11. Уроки живописи

Я стояла перед невысокими, в два этажа домами, плотно прилепившимися друг к другу и напоминающими мне человеческий муравейник. Всё так, как и говорила Парвина. Перепутать сложно. Сюда, по её словам, соседствуя с семьями рабочих, стекается андеграундная богема представителей всех видов искусства. И действительно, вместе с криками детей из окон доносились звуки странной музыки. Я вздохнула, уже чувствуя, с чем мне предстоит столкнуться, подошла к двери и три раза постучала о неё массивным кольцом.

Через несколько секунд мне открыл мальчик — оборванец с растрёпанными рыжими волосами, оттопыренными ушами и большими серыми глазами. Он захлопал ресницами и спросил наивным голосом:

— Тётенька, Вы к кому?

— Одо Сависсо проживает здесь? — имя я прочла с небольшого листочка, который дала мне Парвина. Мальчик кивнул учтиво и проговорил каким-то заговорщическим полушёпотом:

— Следуете за мой, Госпожа.

Всё это выглядело странно. Похоже, мальчик попал под влияние творческих персон. Но мне ничего не оставалось, как идти за ним. Паренёк закрыл входную дверь и повёл через запаренную от готовки на кухне рядом прихожую к лестнице. Тут я обратила внимание на стены: они сплошь были исписаны странными символами всех оттенков от ярко-красного до приглушённо-бордового; рядом с ними красовались лица людей, выполненные в разных манерах — наброски из пары штрихов или мазков, немыслимое соединение геометрических фигур, чётко выведенные линии контура и ещё много чего, под что мой разум не мог подобрать слова. "Сразу видно — творческие натуры", — подумала я, поднимаясь за мальцом по лестнице. Он привёл меня на чердак, где, по всей видимости, и жил Сависсо. Табличка на двери гласила: "О, всяк входящий во дворец фантазий Одо, кланяйся не творцу, но искусству, ибо только оно достойно восхваления!"

— Сколько пафоса… — не удержалась я. Мальчик приложил палец к губам:

— Вы только при господине Мастере так не говорите… Он натура ранимая, с тонкой душевной организацией…

— Это ты от него таких слов нахватался? Знаешь хоть, что они означают? — я сложила руки на груди.

— Знаю! — обиделся мальчик. — Почти всё знаю!

— Ну ладно, полно тебе, — чуть улыбнувшись, я подступила к двери и бросила мальчику серебряную монетку. — Гуляй.

— Спасибо, Госпожа! — от обиды не осталось и следа, и радостный мальчик быстро сбежал по лестнице со своим выигрышем. Я же коротко постучала и, не дожидаясь ответа, вошла в заветный чердак.