– Скотч, - ответил Айзенер.

– То же самое, - сказал Барнли.

– Сэр, сэр, сэр, - произнес официант и укатил прочь.

– Даже андроиды умеют выглядеть высокомерно, - заметил Барнли.
– Я тебя от чего-то оторвал?

– Ничего страшного. Я никогда не любил поминки.

– Поминки?

– Моя тетя Джуди, - пояснил Айзенер.
– Умерла вчера.

– О!
– сказал Барнли.
– Да, так насчет Франчески. Я в полной растерянности и совершенно не соображаю что мне делать. То есть, я люблю ее и мне кажется, что она любит меня, но я никак не могу понять, как мне надо вести себя с ней.

– Тебе везет на литературных работниц, - сказал Айзенер.
– Вроде той девицы, что придумывала тексты афиш.

– Нет, нет, - ответил Барнли.
– Франческа совсем другая. Это очень разумная и честная девушка.

Подкатил официант-андроид и поставил на стол заказанную выпивку.

– Ну, хорошо, - сказал Айзенер, откинувшись на спинку кресла.
– Но у нее, как и у той, обнаружилась привычка исчезать. В прошлый раз, как оказалось, там были замешаны два бывших марсианских акробата.

Барнли покачал головой.

– Мне тоже приходила в голову мысль, что в жизни Франчески есть еще кто-то, кроме меня.

– Дай-на-чай, дай-на-чай, дай-на-чай,- зачастил андроид.

Айзенер ткнул в него жетоном.

– Проваливай!

– Как бы ты поступил на моем месте?

Айзенер прищурил глаза и, почесав макушку, ответил:

– Ты не способен сам объективно разобраться во всем этом. Я бы посоветовал тебе обратиться в ГБВНЛ.

– В Государственное бюро по вопросам неразделенной любви?! Ты что издеваешься? Да никогда в жизни!

Айзенер отогнал мушку от своего бокала.

– Ты меня спросил. Я тебе ответил. В конце концов, я вот уже два месяца по два раза в неделю обсуждаю с тобой проблему Франчески.

– Сегодня уже семь с половиной недель.

– Не важно. Часть налогов, что мы платим, идет на содержание Бюро Неразделенной Любви. Оно полностью автоматизировано. Нет никакой нужды делиться сокровенным с посторонними людьми.

Пойди к ним и поведай им свои заботы.

Барнли протестующе махнул рукой.

– Я сам справлюсь с этим.

– ГБВНЛ - единственное заведение, способное объективно разобраться в твоем деле, и оно оснащено всем необходимым, чтобы по-настоящему помочь тебе, - сказала Айзенер.
– а если ты будешь продолжать в том же духе, то рано или поздно вступишь в какой-нибудь Клуб Самоубийц.

– Я думал, они созданы только для пожилых граждан, - сказала Барнли.

– Не вполне. Это зависит...
– начал было Айзенер.
– Впрочем, не буду забивать тебе голову всем этим. О проблемах перенаселения мы можем поговорить как-нибудь в другой раз.

– Самое главное, почему мне не нравится Бюро Неразделенной Любви, так это то, что с тебя берут подписку, по которой ты обязан следовать их указаниям.

– Даже так?

– А я хочу совета, а не приказа.

– Но они смогут привести тебя в нормальное состояние, - сказал Айзенер.
– А ты уверен, что надо обязательно выполнять их указания?

– Да. Они берут под наблюдение каждого, кто к ним обращается, и если ты не выполняешь их инструкций, то это подрывает фактор достоверности. Так что они делают все, чтобы ты не уклонялся.

– Каким образом?

– Я деталей не знаю, - сказал Барнли. Он встал.
– Пойду позвоню, может Франческа уже освободилась.

– Ты можешь, по крайней мере, хоть заглянуть в ГБВНЛ?

– Нет, - ответил Барнли.

Он позвонил Франческе, но экран видеофона оставался темным.

Струи дождя стекали по стеклянном куполу закрытого парка. Барнли поёрзал по скамейке, любуясь профилем Франчески.

– Я рад встрече с тобой.

Девушка улыбнулась, глядя прямо перед собой.

– Я рада встрече с тобой.

– Это тот самый парк, где мы встретились на второй день после нашего знакомства, - сказала Барнли.

– Это было шесть или семь недель тому назад.

– Восемь.

– Ты так хорошо все помнишь, - сказала девушка.

Рыжие волосы спадали ей на плечи. Ее кожа была бледной и слегка веснушчатой.

– Ты проявляешь сентиментальность.

– Как там эти твои охотники на подонков?

Франческа повернулась к нему.

– Том...

– Да?

– Ничего.

– Что?