– Что такое? – нахмурился Ноздряков. – Вы её знаете?

Альбина картинно закатила глаза.

– Знаю ли я её! Уж насмотрелась на её выкрутасы будь здоров!

– На какие такие выкрутасы? – ещё больше нахмурился Ноздряков.

– Я не знаю, как это называется, – жарко зашептала Альбина, так что Ноздрякову волей-неволей пришлось склонить к ней голову, отчего при взгляде со стороны эта парочка обрела вид заговорщицкий и почти интимный. – Но есть такие люди, которые притягивают к себе несчастья. Я когда-то работала в одном коллективе с этой ведьмой, прости господи. Что там творилось! Нас постоянно лишали премий, у нас за два месяца случалось три пожара, от нашего начальника ушла жена, еще у одного сотрудника угнали машину, а другой сотрудник нашёл в магазине борсетку с десятью тысячами долларов …

– Ну, доллары-то вам чем не нравятся? – скрипнул зубами ничего не понимающий Ноздряков.

Альбина скорбно посмотрела на шефа, вздохнула и сказала таким тоном, будто перед ней был неразумный ребенок:

– Там милиция спецоперацию проводила. Воришку какого-то вычисляла. Доллары были особым веществом обработаны. Ну, такое, знаете, которое светится в ультрафиолетовых лучах. А борсетку по случайности взял не воришка, а наш сотрудник. Четыре года.

– Что – четыре года? – нехорошо удивился Ноздряков.

– Четыре года дали бедолаге. Хотя он был вовсе ни при чём. Говорю же – сплошные несчастья. И я сразу после того случая уволилась.

– Почему?

– А оно мне надо, Пал Семёныч? Зачем же ждать, пока с тобой что-то нехорошее случится?

Альбина выразительно посмотрела в глаза своему шефу.

– Что за чепуха! – сказал Ноздряков с досадой. – Какая-то ведьма! Какая-то борсетка!

– Пал Семёныч! В таком случае я увольняюсь!

Вот только сейчас Ноздрякова и проняло. Он знал, что хорошая работа и приличная зарплата на дороге не валяются и люди обычно стараются не делать резких движений, чтобы не потерять ни того ни другого, а тут вдруг – «увольняюсь»!

– Что такое? – сухо осведомился он.

А у самого во взгляде уже угадывались первые признаки беспокойства. Я видел его лицо на экране монитора и понимал, что зёрна сомнения уже посеяны и очень скоро должны дать всходы.

– Я уволюсь, если она будет работать у нас! – твёрдо сказала Альбина. – Хотя есть средства, конечно, мне уже позже сказали …

И тут за дверью раздались грохот и крики. Стремительно бледнеющий Ноздряков рванул ручку двери. Его глазам предстала жуткая картина. Часть подвесного потолка оборвалась и обрушилась – как раз на его, Ноздрякова, рабочий стол.

– Я же вас предупреждала! – проскулила за его спиной Альбина.

Светлана скромненько мяла в руках кружевной платочек.

– М-м-м, – промычал Ноздряков, намереваясь сказать ей, что вопрос о принятии на работу они сегодня обсудить не смогут, но слова из звуков у него не складывались, и он растерялся ещё больше, обнаружив, что не может говорить.

А тут и телефон зазвонил. Кто-то поднял трубку.

– Алло! Вас, Пал Семёныч!

Ноздряков подошёл к аппарату, переступая через рухнувшие конструкции.

– Павел Семёнович Ноздряков? – строго спросил женский голос.

– Да.

– Саша Ноздряков из четвёртого «Б» – ваш сын?

– Д-да, – на всякий случай начал заикаться Ноздряков.

– Мы его отчисляем!

– П-почему?

Лицо Ноздрякова пошло пятнами.

– Он тесты не прошёл.

– Какие тесты?

– На интеллект.

Вообще-то до сих пор у Саши Ноздрякова с интеллектом всё было слава богу. Мальчик развитой не по годам. Папу просто в тупик ставил своими вопросами. И вот на тебе.

Ноздряков-старший с ненавистью посмотрел на Светлану. Мне показалось даже, что он уже подумывает о физической расправе.

– Ну как же так – «отчисляем»? – сказал в трубку Ноздряков, а сам тем временем нервными жестами показывал Светлане, что ей следует удалиться.

Не будет у них разговора, у них тут потолок обрушился и вообще как-то не до разговоров, не ко времени это всё.

– Я по поводу работы, – несмело напомнила Светлана, как будто это могло что-либо изменить.

– У вашего сына ай-кью стремится к нулю, – произнёс в трубке строгий и бескомпромисcный голос. – Наши медики не исключают, что это наследственное …

– Вон! – тихо и страшно сказал Ноздряков.

Светлана всё поняла и попятилась к двери.

– Вот вы говорите – наследственное, – снова обратился к голосу в телефонной трубке Ноздряков, но там уже слышались только короткие гудки.

Наверное, строгая дама обиделась на не к ней обращённое «вон!».

Ноздряков неуверенно опустил трубку на рычаг и невидяще-ненавидящим взором обвёл подчинённый ему коллектив. Кажется, он сейчас решал, что ему с этими людьми делать – увольнять поодиночке или всех скопом, а может, запереть в этой комнате, да и спалить к чёртовой бабушке! При взгляде на него можно было поверить в то, что он готов на любое безумство. Это пока у человека всё в порядке, его можно не опасаться. А если вдруг несчастья одно за другим посыпались и у клиента поехала крыша – пиши пропало!