Конечно же, в современное время повторить нечто подобное будет гораздо труднее. Даже самые захудалые планеты обладают противометеоритной защитой, способной справится практически с любой баллистической угрозой, не говоря уже о расположенных компонентах этого комплекса мер противодействия прямо на поверхности. Пакт запрещал нанесение орбитальных кинетических ударов по гражданским объектам на поверхности миров. Разрешались лишь точечные удары по объектам военной инфраструктуры и не более того.

Вот только даже сама мысль о повторении марсианской катастрофы в условиях густо населённого мира, не могла не вызывать дрожь.

– Так в этом и прелесть плана, - Альмарк отсалютовал Иоахиму почти пустым бокалом.
– Даже если подобное и случится, виноваты будем не мы. Виноват, будет Верден. Даже если план не удасться, всё равно, действия верденцев не оставят Адлер другого выхода. А на сколько я знаю, Штудгард сейчас как раз заканчивает свои приготовления. Разве я не прав Иоахим?

– Прав, - проворчал тот.
– Но всё равно. Мы не можем пойти на подобные меры. Фонд Лапласа был создан не для этого…

– Никто и не собирается нарушать Пакт, Иоахим, - перебил его Альмарк.
– Уж точно не я. Но никогда нельзя забывать про побочный ущерб. И давайте будем честны. Вам не хуже меня известно, что произойдёт если Протекторат навалится на Верден всем своим обновлённым флотом. Никто из нас не заинтересован в подобном, а точнее, в столь скоротечном исходе.

В комнате в очередной раз повисла тишина, но через десяток секунд она была прервана бесплотным голосом, исходившим от пустого кресла.

– И так, ваше решение? Кто согласен воспользоваться возможностью предложенной господином Альмарком?

Первым, естественно, руку с уже пустым бокалом поднял Альмарк. Через мгновение его поддержал Тяньгоу, а следом за ним руку подняла и Летиция. Последним, с явной неохотой, был Иоахим. Альмарк удивился, ожидая, что тот как минимум воздержится на голосовании.

– Решение принято,- произнёс голос и замолчал.

– Ну и славно,- Альмарк со стеклянным звоном поставил бокал на стол.
– Тогда я займусь подготовкой «Аурелии».

Он поднялся с кресла и отвернулся от стола. Три фигуры за его спиной замерцали и развеялись, рассыпавшись на тысячи крохотных и тусклых огоньков, оставив после себя пять пустых кресел и парящую в воздухе стальную плиту, которая выступала в роли стола. Тоже самое произошло и с маской, которая закрывала лицо Альмарка.

Он спокойно прошел мимо двух фигур, которые ожидали его на некотором удалении и подошел к одной из стен. Часть плиток из полированного чёрного стекла пошли рябь и сдвинулись в стороны, словно части сложного фрактального рисунка, открывая проход двух метровой ширины и высоты.

– Я хочу, что бы подготовка «Аурелии» была начата, как можно скорее, - произнёс он.

– Как скажете,- спокойно ответил идущий следом за ним Герберт Нойнер.

Лицо киборга не выражало абсолютно ни каких эмоций, кроме ледяного спокойствия и Альмарк внутренне ухмыльнулся. Уж он то знал, сколь убийственны бывают эмоции этого человека.

И как он ненавидит, когда его называли «цепным псом».

– И нужно удостоверится, что мы спрятали в воду все концы связанные с Лазаревым.

– Можете не переживать на этот повод. Никто и никогда не сможет доказать, что в той квартире был кто-то ещё. Я…

– Ты, провалился,- резко бросил ему Альмарк.
– Иоахим прав. Ты провалился с Элеонорой Годдарт. Настолько провалился, что мы потеряли твоё тело. Я надеюсь ты насладился записями собственного вскрытия?

– Более чем, - ответил Нойнер всё тем же спокойным голосом.
– Нет нужды мне об этом напоминать…

– Я буду делать это столько, сколько необходимо, что бы такого больше не повторялось,- грубо оборвал его Альмарк.

Нойнер замолчал, идя следом за ним. Ни что на его лице не выдало внутренних мыслей. Да и не могло, если бы только он сам не захотел. Но внутри у него кипела ярость от одного воспоминания о записях, на которых его разделывали словно животное.

Справа от него раздался до отвратительного весёлый смешок и Нойнер бросил полный ненависти взгляд на идущую рядом платиновую блондинку.

Сказать, что она была удивительно красива, пожалуй было бы недостаточно. Идеальное, словно выточенное искуснейшим скульптором лицо. Чистая и нежная, без единого изъяна кожа. Длинные и шелковистые волосы, цвета платины, падающие ей на спину.

И удивительно холодные, карие глаза.

Эти прекрасные волосы, скрывали сделанную на шеи татуировку. Чёрное клеймо, которое не тускнело с годами и которое никогда не исчезнет. По крайней мере без хорошего скальпеля и опытного хирурга.

Ну, или на худой конец, бутылки бренди, флакона обезболивающих, звериной решимости и идеально отточенного ножа.