Что это за ресторан, я сообразила только когда увидела название в меню: один их самых дорогих, если не самый, в нашем городе. Никакой дурной репутации или чего-то подобного: здесь бывали все, у кого водилось достаточно денег в карманах, чтобы оставить за ужин оклад средне-статического офисного «планктона». Побывать здесь мне ранее не довелось, да оно и не удивительно, но раз уж появилась такая возможно, то почему бы и не поесть за счет Алексея? Если, конечно он не собирается разделить счет пополам. Такого мой кошелек точно не переживет: придется переходить на рис и гречку, до первой зарплаты. Но подобные мысли были безжалостно отброшены мной прочь — стоит ли беспокоиться, пока этого еще не случилось? Как ни странно, но ужин прошел не просто приятно, а можно сказать хорошо. Несмотря на то, что не было сказано ни одного слова. Вообще. Молчал он, не желая объяснить мне мотивы своего «приглашения», не спрашивала и я. Точно также как не считала нужным и поддерживать какую-либо «светскую» беседу. Зачем? Этот человек был настолько странным, непонятным и пугающим, что говорить с ним о погоде или красотах моего города представлялось больше чем глупым — сплошное безумие. А никаких других тем я придумать не могла, да по сути и не хотела.

Мне даже нравился этот ни на что не похожий ужин, настолько выбивающийся из монотонности, в которую погрузилась моя жизнь, после разрыва с Андреем. Еще большую, чем до поездки в тот город. Помнилось, я как раз хотела избавиться от замкнутого круга, а в итоге — вернулась не просто туда же, а увязла еще глубже, с той только разницей, что сменила работу на более худшую, а свободного времени, которое все равно было некуда девать — стало только больше. Конечно, я по-прежнему встречалась по выходным со своими друзьями, но… это было больше обязанностью, нежели действительно чем-то, что приносит удовольствие. Ничего удивительного, что вечера по будням, были отдана только в мое распоряжение, даже если и не знала, куда себя деть и чем занять. Зато вот теперь, благодаря Алексею, будет над чем поломать голову какое-то время: он похоже не собирался раскрывать мне причину нашего ужина.

И вот, последней кусочек десерта съеден, чай выпит — пора прощаться. Даже он успел допить свое кофе, молча наблюдая как я поглощаю необыкновенно вкусное пирожное. Можно выразить благодарность — молча уйти все же невежливо — и отправляться домой. Только я все медлила, не решалась попрощаться, ожидая его слов. С другой стороны, прекрасно понимая: если он провел в молчание полтора часа, ему ничто не помешает также и удалиться. Но я ошиблась:

— Прекрасный аппетит. И никакой заботы о собственной фигуре, а ведь это так важно, на выбранном тобой пути.

В меру насмешлив, достаточно циничен. С ехидной улыбкой и самоуверенностью, которой хватит на двадцать человек. Мачо из романа. Вот только в романах, мужчины так не говорят — по крайней мере в тех, которые читала я. Там все как-то более…мягко. Да и главный герой обычно поражает воображение красотой, а не сознание — страхом. Но что он там заявил про «выбранный путь»?

Я уже была готова спросить его, как поняла, вспомнила, что наговорила тогда Андрею. Значит, тот «поделился» моими откровениями. А этот… он что, решил проверить, насколько успешно я притворяю в жизнь свои «планы»?

— Это мое личное дело, не так ли? За ужин спасибо, но надеюсь более никогда не встречаться!

Прекрасная фраза. Все членораздельно, связно и с улыбкой. Осталось подняться и желательно «гордой» походкой удалиться прочь. Так бы сделала героиня любовного романа. Откуда все это появилось в данный момент в моей голове, я даже представить не могла. Наверное, нужно обратиться к психотерапевту, может у меня шизофрения начинается: слишком уж сумбурные мысли в последние месяцы то и дело посещают мое сознание. А уж поведение… даже и говорить не стоит. Тем более, что я осталась сидеть на месте, не двигаясь и не делая даже попытки уйти. Ну что со мной такое?

— Надеешься? Можешь перестать. Я обещал, что дам тебе повод бояться. А раз будучи умной девочкой, ты настолько все облегчила, то нет смысла откладывать. Мы уезжаем. Сегодня, сейчас.

Алексей говорил и улыбался, то ли в попытках показать, что его слова шутка, то ли… Не было в его глазах смеха, ничего похожего. Что-то темное, зыбкое, парализующее, но только не веселое. Он действительно обещал тогда, что «даст мне повод», но я была уверена, что с моим отъездом, все это можно забыть.

— Ты получишь свои деньги. Я получу тебя. Соглашение вступает в силу немедленно, так что можешь радоваться: не придется искать того, кто будет тебя содержать.

Вот теперь было абсолютно понятно: нет, не шутка. Он приехал в этот город, возможно и по каким-то своим делам, увидел меня и решил… что решил то? Спать со мной и платить за это? Неужели действительно считает, что из меня получится хорошая проститутка? Вот же скотина. Сукин сын. Урод, который похоже привык покупать женское внимание за деньги.

Я разозлилась настолько, что была само поражена. От его предложения и полной уверенности, что оно будет принято. Эта самоуверенная улыбочка бесила меня, как ничто до этого. Даже страха никакого не осталось — возможно, от спокойствия, что испытала во время ужина, но скорее, от бешенства, вызванного его предложением. Вот теперь я точно была готова уйти и желательно по пути еще и вылить на него что-нибудь. Заорать и высказать в лицо, все что думаю по этому поводу.

Я даже приподнялась, готовясь хотя бы заорать, когда споткнулась взглядом о женщину, сидящую за соседним столиком. Она была не просто хороша, а роскошна. Настолько ухоженная и уверенная в себе, что это чувствовалось сразу. Ее лицо поражало своим спокойствием и красотой. При чем именно в таком порядке. А ее спутник явно благоговел перед ней, понимая, насколько ему повезло. Это меня и остановило: эффект был такой, словно ввели убойную дозу успокоительного. Можно было разораться, швырнуть что-то в этого типа или просто сбежать, оглашая округу своим возмущением. Или… или я могла стать такой как эта красавица. Хочет платить мне? Пусть попробует. Доказывать свою «невиновность» стоит на практике, а не превращаясь в истеричку. Но сначала… сначала я позволю себе поиграть, чтобы поражение было более сокрушительным: