И я бы ему позволила. Всегда.

Потому что я любила его. И потому что доверяла.

— Я люблю тебя, Миранда, — прошептал он, укусив меня.

Я ответила ему резким стоном. Рёв воды, эротизм его дыхания, пылкость толчков… Это было слишком.

За очень короткое время мы достигли кульминации. Оргазм оказался интенсивным и разрушительным. Я громко вскрикнула, обнимая Натана сильнее. Почувствовала, как напряглось его тело, как он задвигал бёдрами, а затем хотел отступить, прежде чем кончил. Я не позволила ему. Шанталь исчезла. Мои сомнения исчезли. Остались только мы. Никаких цепей. Никаких ограничений. Никаких барьеров.

И он кончил в меня, сделав потерянной, живой и сильной одновременно. Такого чувства я ещё никогда не испытывала.

Натан снова поцеловал меня. Даже после того, как всё закончилось, он продолжал двигаться во мне, разжигая пламя страсти.

И повторяя мне, что это только начало.

Глава 39

Миранда

Год спустя

Лозы следовали одна за другой аккуратными рядами. Конец лета и мягкий климат сделали виноград таким наливным и ароматным, что ехать с опущенным окном было одно удовольствие.

Я безмятежно улыбнулась. Делала это каждый раз, когда приземлялась в аэропорту Шарля де Голля и обнаруживала, что меня ждёт частный автомобиль, готовый отвезти меня домой. К Натану.

Забавно. Не смотря, что я сохранила свою квартиру в Париже, я проводила больше времени в долине Луары, чем где-либо ещё. Может быть, потому, что там моё сердце было как никогда живо, или потому, что, когда я играла для Натана перед камином, между нами всегда происходило что-то волшебное… А может быть, причина была ещё проще. Там я была счастлива.

Водитель остановился прямо у ворот и подошёл открыть мне дверь. Я поблагодарила его, затем взвалила на плечи свою скрипку и потащила чемодан по подъездной дорожке. Как и предполагала, Натана дома не было. Даже если это казалось невозможным, после долгих лет, посвящённых карьере международного юриста, которая никогда не интересовала его, он теперь проводил каждую возможную минуту на свежем воздухе. У Натана работали помощники, но ему нравилось лично заботиться о лозах, выращиваемых для производства вина, которое так любил.

Я занесла багаж в дом и пошла искать его. И нашла именно там, где ожидала — далеко. Натан склонился, проверяя свой драгоценный виноград на наличие насекомых. У меня с губ сорвался смех, выдавая моё присутствие. Как только Натан увидел меня, он вскочил на ноги и быстрым шагом пошёл навстречу. Я ждала его неподвижно, с трепетом. Мне не нравилось уезжать на гастроли, но я любила возвращаться к нему… Читать в его глазах, как он скучал по мне, и знать, что он не будет ждать ни минуты, прежде чем прикоснуться ко мне.

— Ты опоздала, — прошептал он, кусая и целуя меня, — ненавижу, когда ты опаздываешь.

Я обняла его за шею и засмеялась.

— Ты ненавидишь слишком много вещей.

— Но я люблю тебя.

— Ты всегда будешь любить меня, правда? Что бы ни случилось?

Натан отстранился и вопросительно посмотрел на меня. Он всегда всё понимал, причём задолго до меня. Я погладила его руки на своей талии. Они были обнажены. Сильные. Мне нравилось, как менялось его телосложение. С тех пор как Натан покинул Париж, он стал более внушительным. Он также отрастил бородку, которая делала его, если возможно, ещё более обаятельным. Я прикусила губу, страстно желая его. Лето заканчивалось, но в тепле кожи Натана я могла уловить след того времени года, которое любила больше всего на свете.

— Что ты скрываешь от меня, Миранда?

— Ничего особенного. Ты говорил с Домиником?

Натан закатил глаза.

— Я уже говорил тебе, что не собираюсь налаживать связи.

— Он твой брат. И заслуживает того, чтобы знать, что с тобой случилось.

— О, но Доминик знает. И он разумно держит дистанцию.

— Рано или поздно тебе придётся его простить. Он простил, — я ждала, что Натан, как обычно, ответит каким-нибудь ехидным замечанием, но он молчал, словно ему всё равно. Но это было не так. Фотография, которую Натан так долго хранил на столе в своём кабинете, теперь гордо стоит в нашей гостиной. Я вздохнула. — Даю время до следующей весны, чтобы уладить отношения между вами.

Он бросил на меня свирепый взгляд.

— Иначе, что ты собираешься делать? Снова уедешь может быть, навсегда?

Я ласково улыбнулась и погладила его по лицу.

— Пределы мы установили вместе. Максимум сорок пять дней подряд в разлуке, минимум семь ночей вместе каждый раз, когда я возвращаюсь.

— И никаких секретов, — напомнил он язвительно.

— Конечно. Никаких секретов.

Это было важным пунктом нашего соглашения, поскольку никто не может оставаться по-настоящему свободным, пока у него есть секрет, который он скрывает. Поэтому с тех пор, как мы решили быть вместе, мы всегда рассказывали друг другу всё. Или почти.