Шрифт:
– Так что ты хочешь мне сказать, женщина?
– У меня имя есть! – фыркнула я, старательно оттягивая роковой момент, когда придётся произнести то, что от меня ждёт тиран, хотя не дождётся, ведь импровизацию никто не отменял! То же, да не то!..
– Я ещё не решил, как хочу тебя называть. Астрид? Хильда? Руна? Баребра? Вендела?
– Что означает Агот? – не выдержала я, потому что его варианты меня коробили и никак не ассоциировались с моим внутренним Я, хотя откуда мне знать, что они означают, может, вполне приличные… Была же писательница Астрид, хотя последнее имечко звучит, как вендетта! И в этом что-то есть.
– Хорошая… Но я не знаю, какая ты, я не попробовал и не распробовал тебя на вкус. Пока ты Герда, но так я не стану тебя называть!
– Герда? И что это означает?
Мужчина явно не хотел отвечать, но почему-то после заминки ответил…
– Герда – крепость! – нехотя произнёс.
– Мне нравится!
– Я возьму эту крепость, поэтому имя тебе не подходит! – самоуверенно заявил, выпятив грудь, хотя то, что гораздо ниже груди торчало и без выпячивания.
Это выглядело так смешно, что я невольно усмехнулась.
– Ты смеёшься… Ты смеёшься???– зарычал, недовольный моей реакцией.
– Нет, плакать собираюсь!
– Ты так и не попросила, ты Мия и Реббека одновременно, но странно, что ты не знаешь, что означают эти женские имена. Проси! Я теряю терпение! Мужчины за дверью тоже!
– Готов меня им отдать? Если не попрошу?
Как долго он молчал…
– Нет! Ты моя!
Отдать не готов, значит, можно попробовать выпутаться…
– Я хочу остаться в этой комнате…
– Дальше! – потребовал.
– …с тобой, но сама по себе! И пусть Агот, если она такая хорошая, принесёт мне, наконец, одежду!
Я вправе была ожидать взрыва гнева, но дождалась богатырского хохота, что заглушил вопли за дверью.
– Ты моя женщина! – произнёс сквозь смех, – Но тебе придётся это повторить, когда я открою дверь.
Что? Я тут распята на постели почти что голой, а он дверь собирается открывать?
Глава 12
В моих глазах, видимо, отразился такой ужас, что…это вызвало новый приступ неудержимого хохота у хозяина спальни. Ржёт, как конь, аж слёзы на глазах, по-моему, выступили, а мне-то не до смеха.
– Я столько, наверное, за всю жизнь не смеялся, – продолжая заливаться, радостно сообщил, – Женщина, ты стоишь того, чтоб держать тебя постоянно рядом!
– Понятно, скоморохом или клоуном…– обиделась я.
– Кем?
– Какая разница! Развязывай меня! Я не собираюсь в таком виде представать перед этой бандой озабоченных, у которых все мысли только в одном направлении работают.
– Попроси…– перестав, наконец-то, ржать, потребовал самым наглым образом.
– Ещё чего! Кто говорил о гордости и скромности, а теперь сам же намерен меня выставить в таком неприглядном, даже непотребном виде.
– Очень даже потребном… Настолько, что…– не успел договорить, потому что в дверь вновь начали ломиться эти идиоты.
Стоит и размышляет! Дверь сейчас вынесут на фиг!..
– Я развяжу руки… А ты, женщина…
– Развязывай уже! Ноги сама развязать смогу, мне б ещё надеть что-нибудь, да и сам бы накинул на себя, э…
– Всё-таки замечаешь мой стояк, – усмехнулся, – Друзьям это только понравится, что я готов тобой снова овладеть.
– Снова? Можно подумать, что овладел уже, – скептически хмыкнула я.
Нет, чтобы промолчать, кто меня за язык тянет так не вовремя…
– То, что ты меня хочешь, и так видно, но ты ещё и умолять будешь, чтоб я взял тебя, – самонадеянно заявил, приближаясь к постели.
– Долго ждать придётся! – рыкнула в ответ.
А что он? Нечего меня по своим предыдущим мерять – я к нему в постель не запрыгивала и запрыгивать не собираюсь.
Мужчина наклонился надо мной, и я нетерпеливо заёрзала, ожидая, что мне развяжут руки, но не тут-то было – он снова уставился, будто до этого не глазел.
– А ты красивая, женщина…
– Какая есть! Там в дверь ломятся, – напомнила.
Торопиться он явно не собирался, потому что провёл своим указательным пальцем по контуру моего лица, губ…
Ну, мне палец в рот не клади – в прямом и переносном смысле – я вцепилась острыми зубами…, и мужчина от неожиданности вздрогнул. Не ожидал? Так тебе и надо!
– Ты с ума сошла? – возмутился, тряся укушенным пальцем, на котором выступили капельки крови, – Хотя теперь тебе зализывать раны, что нанесла… Ну!