Хотелось разрыдаться. Хотелось сказать судьбе и господу богу все, что я о них думаю. А еще — что-нибудь сломать, разбить, запустить чем-нибудь в стену.

Второй шанс. Я думала, что мне дали второй шанс, возможность начать жизнь с чистого листа, а оказалось, подписали смертный приговор.

Нет, нет. Должен быть выход. Решение всегда находится.

Знахарка молчала. Опустив голову, она гипнотизировала взглядом свои ноги. Неловкость — вот что она испытывала. Рядом с тяжелобольными все испытывают неловкость.

— Есть способ, — сказал Ирвинг, когда отчаяние, черное и липкое, уже готовилось затянуть меня в свою пучину.

— Какой способ? — схватилась я за брошенную соломинку.

Ирвинг чуть прищурился. Ни в его взгляде, ни на лице ничего нельзя было прочитать. Закрытый. Как всегда, застегнутый на все пуговицы, пусть и обнаженный до пояса.

— Говорят, в Дырявых горах, рядом с хребтом Дьявола, живет Ведьма-Отшельница.

— О да, Ведьма-Отшельница! — оживилась Гиральдина, и сердце в моей груди загрохотало как сумасшедшее. — Слышала о ней. Да! Да! Как же я сразу-то не вспомнила! Ведьма-Отшельница.

— Она может мне помочь? — В ожидании ответа я задержала дыхание, до боли сжав кулаки.

— Одна моя знакомая к ней ходила, — закивала знахарка. — Тоже, как и ты, гнила изнутри. Ни зелья, ни заклинания не помогали. Ведьма-Отшельница обещала исцелить, да только ничего не вышло. Знакомая вернулась какая-то странная, словно сама не своя. Явно умом тронулась от горя. Говорила дикие вещи. Несла всякий бред. А дыра в ее ауре все разрасталась, высасывая из тела жизненные силы. В общем, бедная женщина умерла. Не помогла ей Отшельница, хотя за свою работу потребовала целое состояние. Даже страшно называть сколько. Тысячу золотых драконов!

Меня словно пронзило молнией, ударило по голове мешком.

Тысячу золотых драконов?

Совпадение?

Пошатнувшись, я рухнула в кресло.

Вернулась сама не своя…

Говорила дикие вещи…

Не помогла ей Отшельница…

Тысяча золотых драконов.

Не помогла.

А может быть, все-таки помогла?

Знакомая Геральдины вовсе не потеряла рассудок, а странные вещи, звучащие бредом, говорила, потому что…

Потому что была такой же попаданкой, как и я! Оказалась в аналогичной ситуации. Перенеслась в другой мир, в чужое тело. Разумеется, ее приняли за сумасшедшую. Похоже, в отличие от меня, бедняжка не пыталась приспособиться к новым обстоятельствам, а искала помощи, пыталась рассказывать, что с ней случилось, в то время как лучшим решением было бы молчать обо всем в тряпочку.

И она скончалась. Сгнила изнутри. Опухоль ее сожрала.

Как сожрет и меня, если я не придумаю, что делать.

Подлая, проклятая воровка Дис! Змея подколодная! Сучка драная! Это что же получается? Она взяла деньги за работу, которую не собиралась выполнять, и заплатила Ведьме-Отшельнице за услугу — за то, чтобы поменять нас местами. Она получила мое тело, здоровое, пусть и довольно потрепанное, а я — ее, больное и умирающее.

Тварь! Вот же паскуда!

Я покачала головой, не в силах поверить, в какой глубокой заднице оказалась.

Мое тело. Оно никогда мне не нравилось. Я не была красивой женщиной, а после того, как связалась с Олегом и моя жизнь покатилась под откос, и вовсе махнула рукой на внешность. Распустилась, потолстела, перестала за собой ухаживать. За год набрала пятнадцать килограммов. Нервы заставляли бежать к холодильнику даже ночью и заедать стресс. В конце концов мне стало противно смотреть на свое отражение в зеркале, и я просто закрасила зеркала черной краской. Под цвет своего настроения — траурно-мрачного.

Я впала в депрессию. Я пила таблетки. Я потеряла работу, потому что по утрам не могла заставить себя подняться с постели и куда-то плестись под проливным осенним дождем. К ногам словно привязали по гире и переставлять их было сплошным мучением. Непосильная задача.

Любое занятие вдруг стало непосильным. Уборка, готовка, прогулка. Да даже обычная чистка зубов отнимала столько сил, что я закачивала процедуру, сидя на полу ванной комнаты, ибо ноги меня уже не держали.

Я превратилась в тень. Я катилась по наклонной. Падала все ниже и ниже. Мое падение закончилось за столом с бутылками в компании гражданского мужа, которого я несколько лет пыталась вытащить из темной ямы, смердящей спиртом. Всегда и для всех я привыкла играть роль ангела-хранителя. Чертовой матери Терезы. Мне казалось, что любовь спасает. Что если любишь человека, то все тебе по плечу.

А он был так обаятелен, мой Олег. И так красиво за мной ухаживал. Мне до безумия, до тянущей боли под ребрами хотелось вернуться в то время, когда мы были счастливы и беззаботны. Когда Олег не пил, а я ощущала себя самой любимой и желанной женщиной на свете. И я взвалила на себя непосильную ношу, которая сломала мне хребет.

Спасая из болота того, кто не хочет быть спасен, рискуешь сам угодить в трясину.

Прозрение наступило слишком поздно. Последнее, что я запомнила, перед тем как обнаружила себя в чужом теле в публичном доме мадам Пим-глоу, — хруст сломанной носовой перегородки. В тот день, разозлившись и вконец отчаявшись, я схватила со стола бутылку водки и на глазах взбешенного Олега попыталась вылить алкоголь в раковину. Остановил меня кулак, прилетевший в лицо. Впервые в жизни супруг меня ударил.