По-настоящему было намного труднее, и этот ублюдок, очевидно, знал, что делал.

Он двигался так быстро, что я оказался в ловушке, прежде чем понял, что он движется. Я снова и снова сильно ударил его локтем, ярость придала мне силы и неспособность почувствовать нанесенный мне удар.

Он сжимал мою шею все сильнее и сильнее, пока я не почувствовал, как мое зрение затуманивается, а мои конечности расслабляются.

— Думаешь, это поможет ей? — прорычал он мне в ухо. — Ты думаешь, борьба со мной приблизит тебя хоть на шаг к выяснению того, что с ней случилось?

Я покачал головой и попробовал вырваться из его хватки. Наконец, столкнувшись с локтем об пах, он выпустил меня с проклятием.

— Ты сказал, помочь ей? — я ахнул, отшатываясь.

Я быстро ухватился за эту часть.

— Она в порядке? Она… жива?

Он покачал головой, и мне потребовалось все, чтобы удержаться от нападения на него снова.

— Я ничего не могу тебе сказать. Я должен тебе показать. Если она тебе действительно небезразлична, ты пойдешь со мной без всяких вопросов.

Я не колебался.

— Отлично. Пойдем.

— Оставь свой телефон. Я поведу.

Я вытащил телефон из кармана и бросил его на диван.

— Где твоя машина?

— Сразу за воротами. Ты сядешь сзади. Нельзя, чтобы ты видел, куда мы едем. И сначала мне нужно тебя обыскать.

Я позволил это ему, подняв руки, и думая о том, как хорошо будут выглядеть мои руки на его шее.

Он выпрямился передо мной, когда закончил, и усмехнулся, хотя его светлые глаза остались холодными. Ублюдку нравилась моя антипатия. Он был молод, лет двадцати пяти, если я не ошибаюсь, но что-то в его глазах подсказывало мне, что он видел и делал то, о чем я когда-либо писал.

Ублюдок был высоким, может быть, на дюйм выше меня. И больше, чем я думал, мускулистый и широкоплечий. Наверное, на пятнадцать фунтов перевесил меня.

Я действительно ненавидел это.

Это была небольшая прогулка, и, когда я последовал за ним, глядя на его спину тусклыми глазами, я не мог не ткнуть его.

— Ты же знаешь, что она меня любит, верно? Я не знаю, что у тебя с ней, но она хочет меня. Она принадлежит мне. Я заклеймил каждый сантиметр ее тела.

Он не сказал ни слова, просто развернулся и ударил меня кулаком в челюсть.

Я отшатнулся, но оправился, злобно направив левый хук прямо в его зубы.

Он пригнулся, и я попал ему в правый висок.

— Заткнись, черт возьми! — взревел он, светлые волосы упали на его безумные глаза, он сжал кулаки, и выглядел так, будто снова хотел напасть на меня. — Если ты снова так о ней заговоришь, я тебя прикончу, понимаешь? И я, черт возьми, не дам тебе никаких ответов.

Я ничего не сказал, просто кивнул, чтобы он продолжал идти.

У меня не было ни единого цивилизованного слова, чтобы сказать ему, так что лучше было промолчать.

У меня было много опасений по поводу того, чтобы сесть в фургон без окон, управляемый ненавидящим меня человеком, но я едва остановился перед тем, как сесть в него.

Я знал, что, возможно, это была самая глупая вещь, которую я когда-либо делал, но какой у меня был выбор?

Если у меня был шанс узнать, что с ней случилось, я должен был им воспользоваться.

На пассажирском месте не было даже сиденья, оно было полностью загорожено от кабины водителя.

По сути, я вошел в движущуюся клетку.

Он начал ехать, когда я сел. Он был маньяком-водителем, который входил в повороты с такой силой, что заставлял меня скользить по полу, ускоряясь так быстро, что я врезался в заднюю дверь.

И это была не короткая поездка.

У меня не было возможности отслеживать время, но, должно быть, прошли часы, прежде чем он начал замедляться, затем резко повернул и остановился.

У меня было достаточно времени, чтобы пожалеть, что я надел костюм, чтобы уехать из дома родителей. Но у них это было привычкой. Никаких джинсов для Мастеров, нет. И всякий раз, когда я шел домой, мне приходилось притворяться одним из них, хотя на самом деле я проводил большую часть своего времени в поту перед ноутбуком.

Я развязал и, наконец, снял галстук, расстегнул три верхние пуговицы моей белой классической рубашки и снял темно-серый пиджак.

— Как долго мы ехали? — спросил я, когда он открыл заднюю дверь и уставился на меня.

— Я не собираюсь тебе отвечать, и даже не пытайся подсчитать. Чем меньше ты знаешь, тем лучше. Во всяком случае, мы еще не приехали. Это просто остановка.

Он кинул мне бутылку воды.

— Попей.

Я поймал воду. Он снова закрыл дверь.

Было около трех часов дня, когда мы уехали, а солнце уже начинало садиться. Я предположил, что сейчас примерно четыре часа езды.