В тот момент, меня такая жизнь устраивала. Двое суток в «Причале», двое суток дома, со своей девушкой. Если на работу выходишь не в выходной день, то, в принципе, сутки проходят спокойно, а заведение закрывается рано, ближе к полуночи. Персонал скоро разъезжается по домам, оставляя меня наедине с самим собой. Ночи, как правило, проходили тихо. Несколько раз, блуждающие по набережной, любители заложить за воротник, подходили к сторожке и стучали в окно с просьбой закурить, несколько раз просились в туалет и один раз спрашивали дорогу. И так, из смены в смену. Сначала пытался запоминать людей, разделяя их на постоянных, частых и просто возникающих, но вскоре оставил эту затею, так как будни превращались в дни «сурка», а отсыпные проходили на разделении до того, как ты лег спать и после того, как ты проснулся. И все закружилось как в карусели. Режим сбился, начал расти живот, сердце от кофе, сигарет и недосыпа начало работать как-то тяжело. Перестал обращать внимание на дни недели, даты. Лишь погода за окном и моя подруга приковывали внимание.

Как-то раз, будучи в хорошем настроении и, поменявшись со сменщиком сутками, я решил устроить своей пассии сюрприз – встретить с колледжа после учебы и пригласить в кафе, так как мне выплатили аванс. Приехал за двадцать минут до окончания ее занятий, присел на лавочке через дорогу на аллее, откуда было хорошо видно центральный выход из учреждения и закурил, провожая взглядом прохожих и проезжающий транспорт, прогоняя в голове сценарии нашего с ней дальнейшего вечера. На противоположной стороне дороги, по обоим сторонам от входных ворот, размещались в один ряд приземистые, в форме сот, густо засаженные различными цветами клумбы, возле которых, играя на солнце отливами, стояли четыре припаркованных красавца «чоппера». Вороные, с сумками-кофрами на американский манер, с хромированными дисками и стилизованными бензобаками. Те, кто в этом разбираются, сумели бы оценить эту красоту по достоинству. Блеск полированных крыльев и кожаных сидений привлекали к двухколесному транспорту внимание на общем, неярком и однотонном фоне давно не крашенного фасада здания.

И вот, двери распахнулись и на улицу повалили студенты. Когда основная масса вышла за тяжелые входные двери, вышла и моя спутница в окружении трех девиц, одетых, мягко говоря, откровенно. У меня выпала сигарета, от того что у меня открылся рот от увиденного – девушка, которая двадцать четыре на семь одевается в джинсы и кеды, была облачена в короткое до неприличия платье с глубоким декольте. Лично я ее в таких одеждах на людях и рядом с собой не видел никогда. Проскользнула мысль – «может быть был какой важный зачет или экзамен»? Но макияж, который был явно не для сдачи учебного материала, отодвинул эти мысли в мгновение ока. Я встал и направился к пешеходному переходу, зная обычный маршрут ее движения, стараясь не упускать ее из виду. Но, к моему удивлению, она не пошла стандартным путем, а направилась за колледж вместе со своими подружками. Перейдя через дорогу, я остановился, думая о том, как поступить. Внутри все закипало, сердце бешено стучало, кулаки сжались. В голове тут ж начались прокручиваться всевозможные эпизоды развития событий. Я резко свернул вправо и, не заходя на территорию учебного заведения, пошел по периметру ограждения, стараясь разглядеть, куда направилась моя честная избранница. «Измена». – возникал голос в голове. Выйдя к месту, откуда виднеется задний двор, я пригляделся и увидел объект моего наблюдения в компании все тех же подруг, вот только теперь перед ними стояли какие-то ребята – рослые, бородатые и с явным намеком в одежде на то, что они являются членами какого-нибудь байкерского клуба, либо «кожаными фетишистами». Расстояние от меня до них было невелико и, я довольно хорошо видел глаза своей Ани, маняще глядящие на одного из рокеров. После короткой и веселой беседы они направились обратно к выходу, разобравшись как бы по парно. Моя мадам шла крайней парой и, я заметил, как она взяла своего спутника за руку. Внутри меня все на столько кипело, что я готов был лопнуть от злости. Не может быть, что бы она могла так со мной поступить. В голове снова возник образ разбивающегося стакана. Вернувшись той же тропой по периметру, я остановился на углу и лишь выглядывал из-за угла, наблюдая за тем, куда они пойдут. Надев шлемы на своих новых подружек, а затем и на себя ребята завели своих двухколесных коней и уехали в сторону от колледжа. Последнее, что я успел заметить, так это то, что платье моей, надо полагать, бывшей девушки, было явно слишком коротко, особенно для езды на мотоцикле, о чем говорило ее нижнее белье, видневшееся из-под полупрозрачного платья, развивающегося на ветру. Проводив взглядом колонну мотолюбителей, я развернулся и пошел в противоположную сторону. Бесцельно, я брел медленно, потупив взгляд в асфальт, по привычке достав сигарету и закурив. Осознать то, что сейчас произошло было невозможно в данный момент. Принять тем более. Выбросив окурок закурил следующую. Сердце билось как-то по-другому, будто придавленное чем-то, в ушах звенело, дыхание стало неглубоким, губы скривились так, как обычно кривятся от увиденной мерзости. Почему я не подошел и не остановил ее? Почему не прекратил это все в самом начале, когда только увидел это? Возможно, потому что понял, что это не только началось, а может быть потому, что испугался. Испугался, что она, увидев меня, не изменит своих намерений и просто помашет мне на прощание ручкой. На ум не приходило ничего, кроме как вернуться домой и напиться. Пока добирался, думал написать или позвонить. В итоге написал. Конечно же ответа не последовало. Позвонил. Кто бы сомневался – телефон был отключен. Потом звонил снова и снова. Будто ожидая, что что-то изменится. Не изменится. И я это понимал. Понимал, что такие идеальные, на мой взгляд отношения, не могли быть правдой. И ведь никто никому ничего не обещал. И чисто технически, она меня не обманывала, потому что я у нее ничего об этом не спрашивал. Да, я мало о чем ее спрашивал. Остаток светлого времени суток я сидел в лесу у костра в Портпоселке, недалеко от дома, рядом со старой водонапорной башней, которую местные альпинисты адаптировали под скалодром, и вливал в себя разливное нефильтрованное под треск горящих сосновых веток. К моменту сумерек я уже был изрядно пьян и понимал, что нужно идти домой, иначе могу свалиться прямо в лесу, что само по себе являлось не самой лучшей перспективой. Как добрался до дома уже не помню.

Утром, а точнее ближе к полудню, я проснулся с дикой головной болью. Ломило ужасно, будто неизвестная сила пыталась раздавить мне череп. Заставив себя сесть на край кровати, я попытался встать. Отрыв дверь из комнаты, я ощутил резкий удар света по глазам. Все расплывалось и кружилось, не в состоянии остановиться и принять четкие очертания. Ощутилось обильное слюновыделение и я, как наяву, увидел своего преподавателя ОБЖ младших классов, который перечислял нам признаки отравления угарным газом: – «Головная боль, головокружение, обильное слюновыделение, боль и резь в глазах, а также слезотечение» – говорил он, загибая пальцы на руке. Ну теперь все стало ясно. Отравление угарным газом. А выпитые без закуски и в течении двух часов четыре литра крепкого пива из непонятной пивной здесь вообще не при чем. В тот момент я бы с радостью улыбнулся своей шутке, но физическое состояние говорило мне о том, что пора искать глубокую яму и идти в неё умирать. Ну или как минимум вызвать рвотный рефлекс, прополоскав желудок, и, в последствии, наесться обезболивающих. Зеленые таблетки Пенталгина были у меня всегда, начиная с десятого класса. Именно с того времени я серьезно подсел на обезболивающие, ибо возникающие по непонятной для меня причине и с непрогнозируемой частотой головные боли, порой, доводили меня до такого состояния, что я просто лежал, боясь пошевелиться, потому что каждое движение отдавало в голову с такой силой, будто в ней что-то сейчас лопнет и мне придет конец. И так на протяжении многих лет я выработал привычку всегда и везде иметь при себе болеутоляющие. Вот и сейчас, зная, что в ящике кухонного стола лежит пачка спасительных пилюль, все также держась за голову, я, шатаясь от того, что не в силах был открыть глаза, прошел на кухню. На столе что-то было накрыто, даже лежала какая-то записка. Но в тот момент все было безразлично за исключением одного. Скорее добравшись до ящика, я извлек из шуршащей упаковки сразу две пилюлю и закинул их в рот. Набрав воды из-под крана, перепутав вентили смесителя и набрав горячей, скорее запил их и отправился обратно в кровать. Всего пятнадцать минут необходимо потерпеть этот ад и лекарство начнет действовать. С течением времени мне удалось установить, что обезболивающее начнет действовать именно через пятнадцать минут, мягко захватывая боль и унося ее с собой, от чего, позже, голова становилась тяжелой, а ощущения притупленными. Что произошло и сейчас. Дождавшись, когда попытки моей головы отделиться от моего тела останутся позади, я попытался уснуть, но желудок, вдруг вспомнивший, что он умеет выталкивать из себя токсины, которые ему не по душе, начал свои попытки к сокращению и, тем самым, выдавливая из меня остатки вчерашнего дня. Жалкое зрелище. Освободив желудок, я смог заснуть. За время, пока я пытался себя освободить от боли и токсинов ни разу не вспомнил о вчерашнем инциденте, связанным с моей подругой. Приоритеты.

– Ты вставать –то собираешься? А то скоро снова спать ложиться. – говорил мне женский голос.

– Сколько сейчас? – Спросил я, резко открыв глаза и пытаясь понять сколько я проспал.

– Почти девять. Просыпайся.

Молча, с силой дыша через нос, я побрел на кухню, откуда доносился звук жаренного и аромат сбежавшего на плиту кофе. Также молча я завалился на мягкое сиденье кухонного уголка и ссутулился, облокотившись на стол. Мыслей не было. Совсем. Перед опущенными в стол глазами появилась тарелка с омлетом. Немного позже появилась кружка с кофе и столовые приборы. Кофе был крепким и без сахара – по утрам я пил именно такой. Не могу объяснить почему, но вкус земли во рту, который оставлял сваренный несладкий кофе, придавал особой бодрости и как-то скорее приводил меня в чувство.

– Я записку тебе оставляла на столе и ужин, но видимо вчера что-то пошло не по плану и до ужина ты не добрался. Где так накидался? – спросила она, изображая легкое, наглядно прикрытое недовольство. Я молча резал свой завтрак и клал в рот кусочки жареных яиц, медленно и тщательно пережевывая, не забывая о том, что вчера меня изрядно полоскало и что пища, попавшая в желудок, может вызвать неприятную реакцию. Проглотив первую порцию, я замер на несколько секунд, ожидая худшего. Но ничего не произошло и я, с небольшим, но облегчением, продолжил завтракать.

– Кстати, я экзамен сдала. На пять. Преподаватель валить не стала, как никак я у нее в сборной была четыре года. Короче говоря, ТМФВ у меня уже за плечами, поэтому можно немного расслабится и отдохнуть – не дождавшись моей реакции, продолжала она. – У нас выпускной скоро, ты помнишь? С местом вроде как определились, осталось по людям разобраться. Наташа не сможет, у нее мама в Анапу улетает и ее с собой забирает, Ленка с яхт-клуба тоже не пойдет – у нее регата. Староста тоже вроде не сможет, говорит ей нужно будет уехать из города куда-то. То ли к бабушке, то ли к тетке. А девчонки с параллельного говорят, что она залетела и поэтому не сможет. – закончив, села она напротив за стол. Слова про залетевшую студентку вернули меня из похмельного забвения в реальность, и я вспомнил, от чего же мне вчера стало так плохо, что потом стало еще хуже.

– Куда ты пошла вчера после экзамена? – проглотив очередной кусок омлета, спросил я свою подругу.

– Да, посидели немного в кофейне за углом, а потом на набережную пошли гулять. Погода была шикарная, вот мы и потянулись к Волге. Часов до восьми погуляли, потом кто куда. Основная масса продолжать в клуб поехала, я на такси и сюда. Приехала, а ты в «ноль». Будить не стала, пошла к родителям, записку на столе оставила, чтобы не терял. – весьма правдоподобно доложила мне моя «верная» девушка. – А, ты, кстати, по какому поводу в таком состоянии и в какой компании вчера таким стал?