– Стоять! – дернулась я, намереваясь преградить ему дорогу. Где-то возле колонны дрожал слуга, обкусывая ногти на руках.

Бык дернулся вперед и вырвал портьеру вместе с карнизом. Он бросился наугад, выламывая ажурные двери. Мне удалось схватить быка за веревку, которая тянулась за ним по полу. 

– Стой, родненький, стой! – умоляла я, слыша в соседнем зале голоса.

– О, честно сказать, - слышался смеющийся голос мадам. – Я удивлена! У вас здесь дворец! Хотя с виду и не скажешь! Казалось, ехать в такую даль, чтобы увидеть дворец, достойный короля… 

– Честно сказать, я тоже ожидал увидеть что-то вроде… провинциальной безвкусицы! – послышался довольный голос отца невесты. 

– О, и не говори! Больше всего на свете я боялась, что здесь по бальной зале ходит лошадь! А в столовой расхаживают куры! – хихикнула мадам. – Но здесь просто роскошно! Даже не скажешь, что провинция! 

– Стой, родненький! – умоляла я бычка, чувствуя, как скольжу за ним по натертому паркету. – Слыхал с лошадями в бальную залу нельзя! Быкам тоже! Так что стой, родненький! Не надо! А то герцог девственником останется! Или как там правильно! Незамужним! О! 

То ли я плохо уговаривала быка, то ли бык был слишком расстроен, но он бросился в сторону стеклянных дверей, ведущих в столовую. 

– Иииии! – послышались визги, а я толком не успела ничего рассмотреть. Зато веревку не выпустила. Бык пронесся по столовой, таща меня за собой. На бегу он перевернул дубовый стол с угощениями, поставил на бок, а сам со всей дури врезался в него рогами. 

Когда все стихло, я даже не поверила. Немного погодя я открыла глаза, видя, что так и не выпустила веревку. Бык, пробивший рогами стол, постепенно успокаивался. Возможно, ему было очень стыдно, поэтому он жалобно мычал и пытался освободиться. 

– Ох, все целы? – послышался изумленный и перепуганный голос мадам. Она охала на все лады и шуршала своим дорогим испачканным платьем. 

– О, мое платье! – поджимала она накрашенные губы, как вдруг ее взгляд упал на дочь. Лицо мадам посерело, потом побледнело и…. 

– Дорогая! Дорогая! О! Ее убило это чудовище! Глядите, сколько крови! Аааа! – пронзительный визг заставил стекла задрожать. 

Мадам чуть не упала в обморок при виде лежащей на полу невесты герцога. Она вся была залита чем-то красным, а мадам пробиралась к ней, хрустя разбитой посудой и чавкая закусками. 

Неужели? Неужели она умерла?! О, нет! 

Неподалеку от мадам с хрустом тарелок и суставов вставал ошарашенный глава семейства, тряся головой. С его белоснежного жабо стекало что-то желтое, а к черному сюртуку прилипла гренка. 

Отец пристально посмотрел на дочь, как вдруг невеста герцога открыла глаза и запоздало, но пронзительно завизжала. 

– Это, кажется, варенье! – послышался заикающийся голос отца. Родители поднимали перепуганную, все еще визжащую невесту. 

Она как сидела на роскошном стуле, так с ним и перевернулась. Посреди тарелок и остатков еды она напоминала огромный красивый цветок. Вместо лепестков – многочисленные задравшиеся юбки. А вместо тычинок две кривые тонкие ноги в панталонах, которые нервно подрагивали роскошными туфлями с большими-большими бантами. 

– Дорогая, смотри! Что это? Курица? Курица ходит по столовой? – опешил глава семейства, пока его дочь с омерзением трясущимися руками стряхивала с себя ягодки. 

Мимо них прошла та самая черная курица, разрывая лапой осколки тарелок и склевывая что-то с пола. Пару мгновений все смотрели на курицу, которая невозмутимо прошла дальше, найдя целую тарелку горошка. 

– Ну, знаете ли! – в сердцах выкрикнула раскрасневшаяся мадам, стирая платочком салат со своего декольте.
– Это была твоя идея опуститься до провинциала! Все из-за твоих любовниц и карточных долгов! 

– Нет, это все из-за твоей расточительности в нарядах! Каждую неделю новый! Тут никаких денег не хватит! – выпалил супруг, пытаясь найти свою трость среди обломков стула. – Я тебе уже говорил, что если бы не твои портнихи – модистки, то нам бы не пришлось тащиться в эту грязную провинцию в этот вшивый замок, где по столовой разгуливает … курица!

Невеста герцога все так же держала в руках нож и вилку, пока мать убеждала ее выпустить их из рук. 

– Что же ты наделал! – с укором произнесла я, глядя на быка, который притих и жалобно мычал. – Ты только посмотри! 

Бык смотрел на меня карим глазом, все еще пытаясь вызволить свои рога из дубового плена. «Дорогая! Брось нож и вилку! Мы немедленно уезжаем! А отец, если хочет, пусть сам выходит замуж за герцога!», - гневно выпалила мадам, пытаясь успокоить застывшую уже в молчаливом крике, насмерть перепуганную дочь. 

– Ему очень стыдно! – сообщила я, глядя на гостей, как вдруг дверь со скрипом открылась. Послышалось дребезжание посуды на серебряном подносе, а к нам спиной заходил старенький Гиос. Кажется, его зовут именно так!